Понять. Поверить. Простить

Леонова Светлана

— Таак, это уже бред полнейший — ревновать к умершим. Я иногда приезжаю почтить память того, кого когда-то знал… И это не только Галя, но и все погибшие ребята, что начинали вместе со мной.

Кристина недовольно фыркнула, показывая, что нисколечко ему не верит.

— Знаешь, никогда тебе раньше не говорил, но сейчас все же скажу, — не сдержался Виктор, — ты сама виновата в том, что я так и не смог тебя полюбить. Ты всегда любила лишь себя одну, даже на собственных детей тебе было наплевать. Ты хоть раз постаралась создать дома уютную обстановку? Моя мать всегда заботилась об Эле с Ромой, когда они были маленькими. Да даже столь ненавидимые тобой Зариповы с любовью приняли нашу дочь,

и это не смотря на то, что произошло с их сыном. Все твои усилия сводились лишь к тому, как бы меня удержать возле себя, особенно тогда, когда у меня появились хорошие деньги. И даже когда наша дочь влюбилась и привела своего любимого человека познакомить с нами, ты все равно предпочла сделать больно мне посредством нашей дочери. Тебе было все равно, как она будет чувствовать себя — главное, что твоя месть удастся. И как же я раньше не заметил, какая же ты змея. — Он повернулся к дочери и протянул ей руку. — Пойдем, малыш, я думаю, нам больше нечего здесь делать.

Эля взяла отца за руку, но не торопилась к выходу, а лишь внимательно смотрела на мать.

— Как же низко ты пала, мама, — тихо проговорила Эля. Она сама поразилась, как же смогла сдержать себя и сохранить спокойствие. — Игорь Михайлович тоже любил маму Стаса, они были женаты и у них рос сын. Но все же после ее гибели он смог полюбить еще раз. И не потому, что мало любил первую жену, а потому, что вторая окружила его любовью и заботой. Чтобы тебя любили, мама, нужно любить самой.

После чего развернулась и пошла к выходу.

***

— Давай отвезу тебя домой, — Виктор остановился у машины и ждал, когда дочь подойдет к нему.

— Спасибо, пап, я пока лучше прогуляюсь.

— Эль, я не думаю, что это хорошая идея: бродить одной по городу в таком настроении…

Но Эля просто покачала головой:

— Нет, пап, мне нужно привести мысли в порядок. Все будет хорошо, не переживай, — с этими словами она подошла к отцу, поцеловала его в щеку и крепко обняла. — Спасибо тебе.

И не оборачиваясь, ушла бродить по улицам Москвы. Сегодня ее маршрут был связан с детскими воспоминаниями: старый двор, в котором прошло ее с Ромкой детство, парк, в котором они гуляли с отцом в его редкие выходные, даже сохранившееся кафе, где он угощал их мороженым или пирожными с чаем. Почему-то все хорошие детские воспоминания были связаны либо с бабушкой, либо с отцом. А о матери она ничего хорошего припомнить не смогла.

Пробродив так бесцельно почти до шести вечера, Эля решила, что пора бы уже возвращаться домой.

Добравшись до своего подъезда, Эля присела на лавочку и с тоской поглядела на окна дома. Идти в опустевшую квартиру совершенно не хотелось, поэтому она встала и решительно направилась в танцевальную студию к Алле Валентиновне.

— О, кого я вижу, — женщина с теплотой поспешила навстречу и раскрыла свои объятия. — Дорогая моя, как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, уже лучше. — Эле всегда нравилась эта открытая женщина. — Можно я немного побуду на занятиях?

— Спрашиваешь еще. Конечно же можно. — Алла Валентиновна стала перебирать диски с музыкой, готовясь к предстоящему занятию. — Кстати, у меня к тебе есть одно предложение, не знаю уж только, как ты его воспримешь…

***

Стас тщетно пытался дозвониться Эле: ее телефон был отключен. Приехав ближе к обеду в больницу, он с удивлением узнал, что Эля выписалась. Он тут же позвонил Насте и родителям, чтобы попытаться у них что-то выяснить, но они были так же удивлены этой новостью. Дома Эли тоже не оказалось.

Ближе к вечеру ему позвонила Настя и рассказала о том, что она разговаривала с Виктором. Он коротко рассказал ей, что они с Элей ездили разговаривать с Кристиной, после чего дочь захотела одна

побродить по Москве.

Однако время уже было поздним — стрелки часов неумолимо приближались к одиннадцати — а Эля дома так и не появилась. Стас сидел возле ее подъезда уже два часа, но свет в окнах ее квартиры по-прежнему не горел. Он сел обратно в машину, но так и не смог уехать и продолжал с надеждой всматриваться в каждого прохожего и в заветные два окна.

На следующий день Элин телефон был так же отключен. Настя, переживавшая не меньше Стаса, поехала вместе с ним на квартиру, прихватив с собой имеющуюся запасную связку ключей, которую она изготовила на всякий случай после гибели Анюты, боясь, как бы подруга не сделала с собой чего-нибудь.

Но в квартире оказалось пусто: половина вещей отсутствовала, личных документов нигде не было, а на столе лежал отключенный мобильный телефон с sim-картой внутри.

Стас подошел к стене и с горечью ударил о нее кулаком. А затем в изнеможении прислонился лбом и обхватил голову руками. Она уехала. И вместе с собой увезла часть его души. Но Стас поклялся себе, что разыщет Элю во что бы то ни стало.

Глава 34

Глава 34.

От Эли не было никаких известий четыре дня. Четыре долгих, бесконечных дня. Я маялся, словно у меня отняли что-то жизненно необходимое. Такое, как воздух, душу, жизнь, в конце-концов.

Можно было бы легко определить, куда она скрылась, если бы при ней был мобильный — зная связи Олега и отца, это не стало бы проблемой. Вот только Эля сама не захотела, чтобы ее нашли: телефон с sim-картой она оставила, билетов ни на самолет, ни на поезд она не покупала, и с банковской карты она сняла все имеющиеся деньги еще в день своего исчезновения (мы с отцом даже это пробили). Я знал, что отец даже попросил помочь своего знакомого, который занимал какой-то важный пост в системе МВД. Вот ведь ирония судьбы: если бы я знал, как просто можно организовать поиски человека, имея определенные круг связей, то нашел бы Элю еще тогда — пять лет назад. Но я предпочел действовать самостоятельно, совершенно не прибегая к помощи отца. Мне казалось, что он меня не поймет: Эля — дочь его врага, да еще и то злополучное обвинение… А я до последнего не верил, до последнего пытался найти ей оправдание. Хотел найти и услышать от нее, что все это ложь, что она по-прежнему меня любит. Вот только отыскать Эвелину Викторовну Колчину мне так и не удалось. А ее семья мне точно ничего бы не рассказала. Да и вообще мне ясно дали понять, чтобы я оставил их в покое ради своего же здоровья.

А на пятый день мне с работы позвонила Настя и взволнованно сообщила, что им в офис пришло заказное письмо, посредством которого Эля подала заявление об увольнении по собственному желанию.

— Настя, посмотри на штамп почтового отделения, — в моей душе сразу же затеплилась надежда, но тут же угасла со словами сестры.

— Стас, Эля отправила письмо в день отъезда. Из отделения неподалеку от дома. Она явно не хочет, чтобы мы ее искали.

— А что с электронкой? Ты ей писала?

— Много раз, а в ответ молчание. Стас, — в голосе Насти слышалось сожаление, — она не ответит. Ей сейчас нужно время, чтобы прийти в себя. Дай ей его.

Я все это понимал, но дать время — значило упустить наш с Элей шанс, снова отдалиться друг от друга. А я больше не хотел ее терять — теперь, когда все встало на свои места. Я готов бороться за наше счастье. Я верю, что не все еще потеряно и в сердце Эли еще жива любовь.

Не зная еще, как же быть, я решился съездить поговорить с отцом Эли, надеясь, что может быть ему что-то известно. Не зная адреса его нового места проживания, я поехал к нему прямо в офис, благо адрес его фирмы я знал.