Попаданец на гражданской. Гексалогия
Шрифт:
— Так, — в глазах девушки неожиданно запрыгали веселые искорки. — Сеня! Внуку за тебя я розыгрыш уже устроила, свершив маленькую женскую месть, а теперь…
— Ты что удумала?!
— Не мешай, очередь его величества подошла — я отмщение вершить буду! Костя, живо сотвори беспамятное тело, изнывающее в муках. Изображать лишнее не надо — у тебя нога загипсована. Этот стрелок, руки бы ему с корнем вырвать, тебе кость раздробил. Месяц в гипсе лежать будешь! Так что стони, не сдерживайся, так еще красочней будет…
Девушка быстро уложила Арчегова удобнее, накрыв до горла
— А ты что стоишь памятником дюку Ришелье?! Живо на другую постель, и одеялом сам прикройся, не маленький! И тоже изображай тяжело пострадавшего, но уже лекаря-волхва. Жаль, бороды у тебя нет. А я его императорское величество достойно встречу, пусть полюбуется на юдоль скорби и печали. Но как кашляну три раза, то воскресните немедленно!
НАСТУПАЛА КРЕПКАЯ БРОНЯ…
— Константин Иванович, как ты себя чувствуешь?
— Твоими молитвами, Александр Васильевич!
Арчегов расплылся в улыбке, глядя на воодушевленное лицо Колчака — адмирал прямо лучился от счастья, возбужденно входя в светлую и просторную комнату, что император предоставил во дворце своему генерал-адъютанту.
— Когда в море?
— Завтра с утра, эскадра на рейде. Флаг держу на «Ушакове».
— Завидую, от всего сердца завидую!
Арчегов тяжело вздохнул — идет победная для России война, а он тут к постели прикован.
Эскулапы, прах их подери, ногу неправильно сложили и в лубки упрятали, теперь на всю жизнь хромота обеспечена. Хотя обвинить медиков легче легкого — они и так сделали все, что могли.
— Да полноте, Константин Иванович, ты свое пока отвоевал! Без тебя мы бы помучились изрядно, — адмирал искренне рассмеялся, присев на кровать и обняв своего молодого друга за плечи. — Ты выздоравливай лучше, сколько дел еще предстоит совершить.
— Да, кстати о делах, — Арчегов притворно нахмурился, хотя был рад, что в горячке приготовлений к десантной операции адмирал нашел время выбраться к нему. — Михаил ко мне отправил?
— И он тоже, но только вышло как сопутствующее дело. Я смотр твоему батальону морской пехоты произвел, впечатление отличное. Капдва Тирбах знающий офицер и действительно сможет исполнить любой приказ!
Колчак пристально посмотрел прямо в глаза Арчегову, как бы намекая на давнюю договоренность.
Тот промолчал, лишь отвел на секунду свой взгляд в сторону. Адмирал вздохнул с облегчением, ведь та давняя просьба генерала ему была не по нутру.
Нехорошо она попахивала, хотя он и понимал ее необходимость. Но ворошить угли Колчак не стал и потому быстро вернулся в прежнее русло начавшегося разговора.
— Одно непонятно — как ты предугадал, что в морской пехоте возникнет острая нужда?
— Помилуй бог, какое гадание к лешему, Александр Васильевич? — ухмыльнулся генерал. — И граф Келлер рядышком, и барон Врангель — эти тоже случайно в Оренбурге оказались?! Просто к войне нужно заранее готовиться, дабы потом прямой кишкою по паркету не стучать!
— Ты знал, когда у нас заматня с румынами начнется? — Адмирал восхищенно выдохнул — дьявольская предусмотрительность Арчегова его всегда поражала.
— При чем тут гадание на кофейной гуще?! — возмутился снова генерал. — Если война неизбежна, а тут именно так произошло, ибо румыны без драки с Бессарабией не расстались бы, то лучше ее начинать самим в самый удобный момент. А он как раз и настал — пока союзникам не до нас, им от германо-большевистского нашествия отбиваться нужно. Мешать нам потому и не стали — англичане выгоду чуют, а у французов сил нет. Да и мы сошлись не клюв в клюв, а коалицию успели заранее сколотить!
— Так, теперь все понятно, — адмирал задумался на минуту и поднял веселые с искрой глаза. — Война должна была начаться числа двадцатого. Этого месяца, судя по всему. Ведь так?!
— Абсолютно верно, в точку попал! Только такие масштабные действия флота не предусматривались планом. Думали лишь демонстрации устроить, а ты Сулинскую операцию провел, и сейчас Констанцу захватить желаешь. В принципе все верно. Удары с севера на Яссы и с юга от Силистрии, флотом с востока — все это заставит румын пойти на мировую. И не забывай, ведь они еще в Трансильвании с венграми сражаются, из Южной Добруджи их болгары вышибли. Тут и сильная держава войны на три фронта не сдюжит, куда уж любителям мамалыги…
Арчегов в бессилии откинулся на подушки — на лбу выступили крупные капли пота. Колчак встревожился — он не одобрял решение врачей перевезти раненого в Крым, но таково было желание самого военного министра, да и монарх не возражал.
— Выпей воды! — адмирал протянул стакан, но Арчегов махнул рукою, отказываясь, и умоляюще посмотрел.
— Дай лучше папиросу, всего колотит — курить хочется, аж мочи терпеть нету!
— Тебе нельзя! — отрезал моряк.
— Так ранение не в легкое, в голову. Нога еще не зажила, вставать больно — при чем здесь курение? Сосуды из-за одной папиросы сужаться никак не будут. Ну, будь другом!
— Хорошо, войду в твое положение. Но только одну, больше не проси, не дам!
Колчак вздохнул с притворной суровостью. Он имел разговор с доктором, прежде чем войти сюда, и получил разрешение на выдачу больному пары папирос, но не больше.
Адмирал извлек из кармана коробку и наделил страждущего длинной и душистой «турчанкой», предупредительно запалил спичку и с улыбкой смотрел на трясущиеся от нетерпения пальцы Арчегова, что сминали картонный мундштук.
— Жить хорошо! — выдохнул густой клуб табачного дыма генерал и с самым довольным видом снова откинулся на подушки. На щеках появился румянец. — Меня трясло, будто на иглу подсел, а сейчас ничего, отпустило. Спасибо, от «ломки» прямо колбасило…