Попаданец со шпагой-2
Шрифт:
— Ах, ты об этом...
Господи! Как она очаровательно улыбается!
— ... Конечно, попарься. Мне желателен рядом муж не только любимый, но и чистый.
Только... Вадик... — Настя посмотрела слегка виновато. — Я тебя очень люблю, очень соскучилась, но...
— Успокойся, солнышко — всё понимаю. Нашего ребёнка беспокоить не будем. Как чувствуешь себя? Мне Тихон сказал, что плохо тебе было.
— Сейчас — хорошо...
— Что значит «сейчас»? — обеспокоился я.
— Последнее время. Действительно было, что и подташнивало, но недели две назад в
Ну — это нормально. Беременная женщина и бзики с едой — обычное дело...
Упс! Ненормально! — Молоко — это кальций. Кальций необходимый для «строительства» скелета ребёнка. Противоестественно, что организм будущей матери не принимает молочных продуктов — он должен их требовать. Не мел же она грызёт втихомолку!
— Настенька, неужели и творог не кушаешь?
— Видеть не могу. Вадь, прекрати — меня от упоминания уже тошнит.
— Сыр?.. — несмело спросил я.
— Обожаю! Лопаю чуть ли не по фунту в день, — расцвела моя благоверная от упоминания о «лакомстве». [3]
3
История нелогичная, но реальная. Невозможно понять «капризы организма» беременной женщины.
Уфф. Камень с души свалился.
Вот спрашивается: какая принципиальная разница между творогом и сыром? А есть оказывается. Неуловимая, непонятная, но есть. И, наверное, даже не стоит пытаться её понять. Организм будущей матери сам разберётся, чего он требует.
— Погулять не хочешь?
— Тебе просто со мной скучно?
Во! — Это уже нормально — капризничает. А то я уже беспокоиться начал на предмет Настиной покладистости.
Ленка, на соответствующем месяце, из меня всю кровь выпила своими перепадами настроения:
— Пойдём гулять?
— Ты что угробить меня хочешь? Вон какая погода!..
На другой день:
— Пойдём гулять!
— Так посмотри, какая погода. (Та же самая)
— Вот! Тебе лишь бы лишний раз меня на свежий воздух не вывести! (слёзы)
И так постоянно.
То, что закидоны беременных женщин — притча во языцех известно давно, но моя Настя была на удивление «нестервозной». И минут через пять мы отправились на прогулку.
В тот самый парк, по которому я гулял в самый первый день знакомства с усадьбой. Золотая осень ещё не наступила, но вовсю предупреждала о своём скором приходе: зелень в кронах деревьях ещё преобладала, но и жёлтого цвета вполне хватало.
Война войной, но прислуга в имении своё дело знала и обязанности исполняла — дорожки в парке были убраны от неизменно текущего с местной флоры листа, только отдельные жёлтые вестники осени валялись на дорожках, что, кстати, совершенно не раздражало и не вызывало ощущения некого непорядка.
Гуляли, болтали ни о чём, прочитал Насте ещё пару стихов Белянина,
А когда вернулись, во дворе уже разгружали мешки с телеги вернувшегося Тихона.
— Ну, как дела на делянках? — не утерпел я поинтересоваться.
— Так что, ваше благородие, — поклонился мне и Насте слуга, — с пшеничкой всё замечательно: два с половиной пуда сняли с того участка, что новой засеяна, а с полей — хорошо если по два пуда будет на такой кусок поля...
Уже радует. Во всяком случае, пока.
— А вот с горохом — швах, — продолжал Тихон, — весь почти гусеницы поели. Хотя молодой, говорят, он дюже вкусный. Наверное, стоит только в саду возле дома выращивать.
— Ваше благородие, — слегка замялся мой слуга, — так как? Возьмёте меня с собой?
— Так повоевать хочется? — я с трудом сдерживал улыбку.
— Дык...
— Собирайся, Тихон — завтра с утра поедем. И Егорка с нами. Только сегодня с тебя баня. Отпаришь как и раньше?
— Не извольте беспокоиться, — тут же просиял мой «ангел-хранитель», — в лучшем виде устроим!
И устроил. Когда я лежал на полке, а этот садист доморощенный изгалялся над моим организмом двумя вениками сразу, то проклял свой длинный язык бессчетное количество раз. Только честь дворянина и офицера сдерживала от просьбы о пощаде. А Тихону в этом аду хоть бы хны, как будто в скафандре, мерзавец... Чем он там дышит? Раскалённым паром? Ей Богу — мутант какой-то!
Наконец смилостивился, отпустил. То, что осталось от меня, с трудом сползло с полка и немедленно опрокинуло на себя ушат с холодной водой...
А жизнь-то налаживается! И продолжается.
Шустро выскочив в предбанник, я вылил в себя кружку восхитительного кваса и сел отдыхать прихлёбывая этот напиток богов уже потихоньку. Тело наполнилось восхитительной истомой и неземным блаженством.
Тихон тем временем терзал в парилке Алексея — вот же семижильный мужик! Он же в этой преисподней не просто сидит, а вениками размахивает...
Наконец из местного филиала Геенны Огненной вывалился исходящий паром и красный как варёный рак Лёшка. Вроде он перенёс «пытки» полегче моего.
— Ваше благородие, не желаете ещё разок?..
Кружкой в него запустить, что ли?
— Изыди, сатана!
— Ну, тогда я пока сам попарюсь с вашего дозволения.
— Валяй!
Ни черта себе! — Ему ещё не хватило! Ну и бес с ним, с этим мазохистом...
Вот и пролетел день. Поужинали и, через пару часов, на боковую.
Будь проклята эта война!.. Будь проклята любая война! Амбиции, понимаешь, монархи тешат, а я несколько месяцев не спал рядом со своей женой, не чувствовал рядом это родное и нежное тело. И неизвестно сколько ещё придётся быть вдалеке от моей Настёны... Ведь если ещё и заграничный поход организуется — вообще пару лет, а то и больше. И ведь эти годы прожить ещё надо, на войне прожить, что весьма проблематично, особенно когда уже «зима катит в глаза...»
Неет! Боню нужно вязать как можно скорее...