Попаданец XIX века. Дилогия
Шрифт:
Он равнодушно съел салат и только положил перед собой второе, как услышал холодное, но почтительное:
– Ваше высокоблагородие, его императорское величество спрашивает вас, не позабыли ли вы, что имеете обязанность обедать вместе с ними? Его императорское величество требует вас в его столовую!
Макурин оглянулся. Знакомый слуга по императорской столовой как бы невозмутимо смотрел и только глаза веселились. Вот как! Громкие уверенные слова в почти тишине столовой прозвучал, как оглушительный взрыв. Все находящиеся здесь торопливо встали, прощаясь с таким важной, как оказалось, персоной. Государь-то ведь о нем не забыл!
– Честь
– подчеркнуто равнодушно поблагодарил он окружающих и вышел в сопровождении слуги. След за ним шла волна нарастающего гомона. Вот как, забеспокоились, годы! И забыл о придворных. Не того веса людишки, чтобы о нем беспокоится.
Вместо этого стал думать, взять ли весь бочонок огурцов, как хотел вначале, или только плошку, как посчитал уже здесь. Они-то ему нравились, но вот подойдут ли ему? Ха, таскать на смех всей императорской семьи бочонок огурцов туда – сюда? Подумал еще раз, пораскинул серым веществом и попросил слугу принести в столовую из его комнаты всего только плошку подарочных огурцов. Не так далеко, если государю понравится, сам сбегает. Слуга, отличие от остальных придворных, был не спесив. Он к тому же знал, что Николай I был крайне неравнодушен к их соленому варианту. И без звука поднял плошку соленых огурцов. Сам попаданец понес небольшую банку вкусного варенья. Во всяком случая он даже в XIX веке такого еще не ел. Императорская семья уже обедала, занимаясь уничтожением ароматной ухи. Монарх сам изволил сделать замечание::
– Милостивый сударь Андрей Георгиевич, - довольно сухо сказал он, - в Зимнем дворце вы должны принимать пищу только здесь!
Как же неудобно чувствуешь под тяжелым взглядом недовольного Николая I. Макурин смешался, встал у своего стула, который стоял перед государем.
– Садитесь уже, не на гвардейском плацу, - так же недовольно, но уже мягче предложил монарх, - остынет уха.
– Виноват, ваше императорское величество!
– на всякий случай повинился Макурин, - попросил: - разрешите мне поставить скромные подарки?
– Мгм!
– хмыкнул император, но позволил. Макурин со слугой споро пометали огурцы и варенье. Не в плошке и в банке, конечно. Варенье было перелито в изящные розетки, а огурцы – в специальную чашку. Николай Павлович равнодушно проводил варенье, но от на огурцах его взгляд остановился. Не секрет, что император имел определенные слабости, хотя вообще-то к пище оставался безразличен. А чашка с огурцами к тому же стояла напротив Андрея Георгиевича, то есть с другой стороны к монарху. И запах был очень предосудителен. Государь с интересом посмотрел на это лакомство, потом на своего делопроизводителя.
– Скромные гостинцы моего сельского поместья, - понял его попаданец, - прошу вас, вше императорское величество, угощайтесь!
Грозный сюзерен попробовал первым, похрустел огурчиком.
– Вкусно, однако. Хорош на зуб!
– оценил он огурец, - или особенный овощ? Какой-то хрустящий и бодрящий.
– Не знаю, ваше величество, - признался Макурин, - но вкус очень впечатляющий. Я узнаю у крестьян, как это они добиваются
– И варенье тоже прекрасно! – добавила Александра Федоровна, - зима уже кончается, а такое чувство, что только вчера сварили и залили банку. У вас весьма хорошие работники, однако.
– Но варенье-то пусть, - вновь переключил на себя внимание император, - но про огурцы вы мне узнайте!
Просьба августейшего монарха, да еще таким повелительным тоном, была равносильна грозном приказу. Разумеется, Андрей
– Тогда уж и мастерицу варенья, - произнесла Александра Федоровна свою просьбу, - мне только узнать, как она делает такое варенье!
На второе было печеное мясо с жареным картофелем и монарх так вкусно захрустел соленым огурцом, что к чашке потянулись все сидящие за столом. Чашка в миг опустела, а Николай I скорбно сжал губы. К счастью, слуга к этому времени дальновидно вытер металлическую плошку и ее можно было без всяко смущения поставить на стол. А там еще было огурцов фунта три!
– Где это твое поместье?
– успокоившись, спросил Николай, - там, наверное, летом рай земной?
– Рай, - согласился Макурин, - и от Санкт-Петербурга, в общем-то, совсем недалеко. Но дороги отвратительные даже зимой. Летом я еще не ездил, однако, прислуга рассказывает страшные вещи. По-настоящему глухой угол.
– Ну, сударь, вы преувеличиваете, - укоризненно произнесла Анастасия Татищева, - вы еще скажите, что там комаров тьма-тьмущая и ехать туда нельзя под угрозой укусов.
– Отчего же?
– живо повернулся Макурин к девушке, - я там был еще зимой, но опять же слуги сообщили, что помещичий мой дом стоит на взгорье и летом там часто бывают несильные ветры.
Андрей Георгиевич был по традиции посажен к фрейлине императрицы. Оба были в некотором смущении и молчали под недовольством императорской четы. При чем, если Николай I многозначительно недовольно смотрел на жениха, то Александра Федоровна на невесту. И Андрей Георгиевич чувствовал, что после обеда этим не ограничится, оба получит от своего суверена большого фитиля за такое поведение. Только вот разговор как-то не шел в обе стороны. И стеснялись, и обижались, и разочарованно отворачивались. Оказалось, что ничего, не рухнули, как заговорили. Даже прежние чувства как-то ожили. Настя вдруг незаметно для остальных шаловливо ему показала язык и он хотел было при всех поцеловать ее. Еле удержался.
– После обеда, - многозначительно посмотрел на него император, -подойдите ко мне в кабинет, есть важные дела, не терпящие отлагательства.
Попаданец не удивился. Наоборот он бы поразился, если бы его оставили в абсолютном покое. Однако, как ему очень казалось, сегодня будет идти разговор не только и даже не столько о делах, сколько о чувствах его к ней. И его величество будет выражать свое недовольство камергером. Хм, в какой-то мере он прав. Хотя он бы сказал, он бы точно произнес, если бы хотел вдребезги разругаться, –можно ли сравнивать темпы его в амурной сфере, а императора – в политической. И пусть он честно ответит. Ох, не скажет ведь, вьюноша! Все мы храбры дома за бутылкой водки и боязливы на глазах начальства.
Из столовой он прежде пошел свою комнату. Николай же не сразу пойдет, что ему топтаться у закрытой двери? А так хоть поваляется на мягкой постели. И бочонок с солеными огурцами проверит. Получилось иначе и гораздо хуже. Он еще только – только начал открывать, а замок очень был тугой, ну правда. И вдруг откуда-то прилетела буквально взбешенная Настя и прямо в коридоре, а там столько любопытных ушей(!) наорала на столько, если бы речь шла об императорской чете, точно бы повесили даже без суда. Он де сволочь, он де грязная свинья и льстивая лиса, он подлец и нехороший человек. На этом она разрыдалась и бросилась в комнату.