Попаданка для лорда
Шрифт:
Что же делать, блинский блин, что же делать? Может, самой папеньку притравить? Мне-то он не родич, и никаких теплых чувств я к нему не испытываю.
Только я не смогу, даже если соображу, чем и как. Кишка тонка. Я всю жизнь занималась тем, что спасала жизни, а не наоборот.
– И помни, что я всегда буду беспокоиться о тебе, – сказал отец, подведя меня к мужу и выпуская руку.
– Не стоит, – сухо заметил Роберт. – Я в состоянии позаботиться о своей жене. Следующий танец мой, леди Кэтрин?
Весь вечер я чувствовала на себе тяжелый
Не дождешься, папенька. Я буду улыбаться и танцевать. Что еще может быть в голове у свежеиспеченной жены, кроме улыбок и танцев? Прямо сейчас ты ничего не сделаешь, а с мужем я поговорю спокойно. Все равно с ним надо будет поговорить. Сперва о тебе, потом обо мне… блин, только я так и не знаю, как это сделать чтобы он все же не решил, что я рехнулась. Или не счел меня демоном, сожравшим душу леди Кэтрин..
– Что такого сказал тебе отец? – спросил Роберт, едва за нами закрылась дверь, ведущая с лестницы.
Глазастый.
– Ничего конкретного, – медленно проговорила я. – И все же… кажется, это он оставил те чары на твоем седле.
Роберт нахмурился.
– Объясни.
Я пересказала оба разговора как можно более подробней, и чем дольше говорила, тем сильнее чувствовала себя дурой, у которой разыгралась паранойя. Ничего же конкретного, ничего! Муж молчал, и его лицо было совершенно непроницаемым.
– Вот, значит, как, – сказал он, наконец.
– Прогони его! – Я обхватила руками плечи. – Придумай повод!
– Я не могу прогнать собственного тестя со свадьбы его дочери, – медленно произнес Роберт.
– Попроси короля…
Он жестко усмехнулся.
– Вот уж его я точно не буду просить ни о каком одолжении.
Да, похоже беседа родственников над бесчувственной дамой была не слишком приятной.
– Ну придумай что-нибудь!
Он приподнял мой подбородок, заглядывая в глаза.
– Тебе в самом деле не все равно?
– Да сколько раз тебе говорить, что мне не все равно! – взорвалась я. – Стала бы я тебе все это рассказывать, если бы мне было все равно! Если бы не…
Ой, блин!
Если бы не втрескалась в тебя по уши. Что уж себе-то врать.
– Если бы не?… – медленно повторил он.
– Спокойной ночи, милорд.
Я рванула к двери, ожидая, что его рука сомкнется на запястье или схватит за плечо, но меня никто не остановил. Только прошелестел за спиной смешок:
– Спокойной ночи, Кэтрин.
Бет, как всегда, увидев меня, подскочила со скамеечки у двери спальни. Я пролетела мимо нее , едва не хлопнув дверью ей по лбу, рухнула плашмя на кровать.
Два дня! знаю его два дня!
Блинский блин!
– Что с вами,
Я подняла голову. Глаза у девушки были красные, нос распух.
– Бет, что случилось?
Она шмыгнула носом.
– Ничего серьезного, миледи. Давайте я помогу вам раздеться.
Интересно. Ничего серьезного, но нос распух от слез?
– И все же? Кто тебя обидел?
– Никто, миледи. Это… не меня. Сущая ерунда, миледи…
Она усадила меня и начала выбирать булавки из покрывала на волосах.
– Бет, говори. Я от тебя не отстану.
– Простите, миледи. Мальчик издох.
– То есть? – не поняла я.
– Кот. Он на кухне жил, крыс ловил. Такой ласковый был, пушистый…
А я не видела на кухне кота. Спрятался, видно, от чужой…
– Жаль. Он болел?
– Он ничем не болел, миледи. Эмма говорит, отравился крысиным ядом… Пришел ко мне на руки, так мучился, бедолага…
– Бедный. – Мне правда было жаль неведомого кота, пострадавшего по людской безалаберности. Если уж вздумали травить крыс на кухне, надо было животное оттуда убрать!
Бет всхлипнула.
– Я молилась святой Эде, но… Хотя Эмма говорит, что это грех, у животных нет души, и поэтому святая не могла услышать.
– Святая Эда? – Я уже почти перестала понимать, где воспоминания Кэтрин, а где мои, но такой святой припомнить не могла.
– Простите, миледи. Это наша святая… простых людей. Лорды в нее не верят.
– Расскажи.
– Отец Макей говорит, что это суеверие, и грех ее поминать…
Да что у них все грех да грех! Честное слово, я лучше послушаю про неведомую святую, чем про несчастного кота.
– Я не отец Макей. Расскажи, Бет.
– Святую Эду просят об исцелении. Говорят, она была молода, но к ней приходили из дальних мест, потому что она могла излечить даже смертельно больного лишь наложением рук и молитвой. Слава о ней разошлась широко, и однажды к ней привезли молодого сына лорда, который медленно умирал от раны в живот, полученной на турнире. Святая Эда исцелила его, но юноша воспылал к ней страстью и захотел жениться как на равной.
– То-то родители обрадовались, – не удержалась я.
– Да, его отец при всех обвинил святую Эду, что она приворожила их сына, и потребовал суда над ведьмой. Ее испытали каленым железом…
Удержать на ладонях раскаленный докрасна брусок, и если через три дня ожоги не сойдут, значит – виновна. Да уж, захотела я отвлечься от бедного котика, послушав про святую. Ничем не лучше.
– Когда на третий день повязки сняли, от ожогов не было и следа. Но лорд подкупил священника, который был свидетелем во время божьего испытания, и тот сказал, что она навела на всех морок. И что исцеления, которыми она прославилась – тоже гнусное колдовство. Все знают, что целительных чар не существует. А молодой лорд потерял покой и сон с тех пор, как встретился с ней, из-за злых чар. И святую Эду сожгли как ведьму.