Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов. Книга 2

Свадьбина Любовь

Было бы здорово и вовсе вырваться из лабиринта, хотя бы до площади перед троном дотянуть.

Открыв глаза, понимаю, что в размышлениях шла не то что с черепашьей, а с какой-то гусеничной скоростью: за время моих долгих по ощущениям размышлений мы так и не добрались до следующей поляны.

Ну и ладно. Так даже лучше.

Санаду в каком-то трансе. Кажется, не замечает, насколько мы замедлились. Но и его желание меня покусать уменьшилось. После прошлого нападения он делает всё возможное, чтобы мне не навредить.

Я останавливаюсь

ровно перед границей травы, покрывающей следующую поляну. Санаду утыкается мне в спину, его тяжёлое дыхание щекочет висок. Если бы не перекинутая через его плечо Мара, он бы оказался ещё ближе. Как самая свободно двигающаяся, разворачиваюсь и обхватываю его талию руками. Заодно и Мару захватываю, мои пальцы запутываются в свисающих волосах.

Глубоко вдохнув, утыкаюсь лбом в свободную половину груди Санаду и сосредотачиваюсь на магии. На ощущениях телепортации – пытаюсь поймать нужное состояние. Жаль, я мало изучала эту сторону магии, ведь мне предстояло долгие годы провести в Академии драконов, и там студенту этот навык бесполезен.

Но поздно жалеть. Я продолжаю концентрироваться на телепортации. Пытаюсь ощутить накатанное место перехода. Санаду дышит мне в макушку, весь сосредоточенный на контроле над собой: я и моя живительная кровь – слишком большой соблазн.

Пятясь, тяну его за собой, поближе к границе между тропой и поляной.

Надеюсь, я права, и здесь действительно есть истончённое переходами пространство.

Я даже пытаюсь представить освещённую солнцем поляну возле трона – то место, откуда нас скинули в лабиринт. Там тоже применялась телепортация, вдруг остался след? Особенно если с того места часто отправляют в лабиринт.

Так, отбросить лишние мысли и сосредоточиться на пространстве вокруг, найти лазейку…

Не знаю, сколько стою так, настраиваясь на переход, но я сосредотачиваюсь на этом деле полностью – отбрасываю лишние мысли и иные ощущения, будто растворяюсь в окружающем пространстве. Становлюсь не собой, а сгустком энергии.

Яркие пятна, вспышки, какие-то образы – всё это накатывает на меня, вертится вокруг, ошеломляет и мешает концентрироваться. Уже и Санаду, и Мара кажутся мне не живыми существами, а какими-то погрызенными истончающимися тенями. И я такая же тень, только с маленьким кусочком чего-то тёплого, живительного внутри. Та самая, не изменённая вампиризацией часть источника? Я в самом деле вижу её или это навеянный предсмертным бредом образ?

И проявляющееся над нами полупрозрачное дерево с пульсирующими ветвями, стволом и корнями – это иллюзия или что-то реальное?

Оно окружает нас, его спутанные ветви пронизывают пространство вокруг, соединяя между собой шестигранные листья.

Мы и сами, оказывается, стоим в такой пульсирующей ветке.

Меня обжигает догадкой: это и есть дорожки, оставленные телепортациями, те каналы, через которые нас перекидывало из одной зоны в другую. Я порывом воли втягиваю себя и две связанные со мной

истончающиеся тени в светящийся поток.

Нас мотает, словно песчинку в бурной реке. Куда-то несёт. И одновременно с этим – мы остаёмся на месте. Нас растворяет – размазывает по потоку. Сознание забивает образами. Я не знаю, как управлять перемещением, у меня нет маяка, нет координат, и я, не представляя, на что ещё опереться в этом странном пространстве, вспоминаю площадь перед троном. Мне неизвестно, как вырваться из ветки-канала, в который мы угодили, я просто пытаюсь упросить её доставить нас в нужное место, выбросить там.

Только бы эта система слушалась мыслеобразов, захотела помочь.

Пытаюсь крепче обнять Санаду – но у меня нет рук. Мы слепленные в один комок тени, сгусток энергии, а не плоти.

Площадь перед троном. Освещённая солнцем площадь перед троном – представляю её так ярко, как только могу.

Нам надо туда. Пожалуйста!

Словно маленький крючочек подцепляет наш полурастворившийся комок и дёргает. И это как сигнал – нас проносит через канал, концентрируя и собирая. Вбивает в его стенку, проталкивает в засыхающую ветку. Больно!

И вышвыривает на что-то жёсткое, шевелящееся.

Солнечный свет ослепляет, почти выжигает глаза. Гомон оглушает. Зажмурившись, я ощупью пытаюсь найти Санаду, натыкаюсь на него и прижимаюсь крепче, вдыхая его запах, ощущая биение его жизни. Рядом стонет Мара. Меня мутит, и кажется, голова кружится всё быстрее.

Здесь пахнет иначе, чем на полянах. Шелестят голоса. Здесь очень-очень светло.

Мы больше не в лабиринте.

– Ма-ам! – детский голосок пробивает накрывающую меня муть. – Они выбрались, дайте им испить из источника! Быстрее, пока они живы!

– Они не могли переместиться сюда сами!

– Им помогли попасть сюда!

– Подсказали направление!

– Значит, лабиринт они не прошли!

– Ма-ам…

Звонкий возглас Антония тонет в гуле голосов. Яркий свет на моих веках блекнет, и хотя я отчаянно сражаюсь с дурнотой, похоже, меня сейчас накроет обморок.

Нет, обморок меня не накрывает. Или накрывает не целиком, или это какое-то стороннее воздействие – язык немеет так, что не выдавить ни звука, зато я имею сомнительное удовольствие слушать спор дану о том, засчитывать нам прохождение лабиринта или нет.

Я даже увидеть никого не могу – взгляд направлен в небо. Большинство дану напирают на то, что Антоний нам подсказал место перехода между зонами и помог найти путь на эту площадь. Антоний апеллирует к тому, что в условиях нашей победы не указано, что мы должны выбраться без посторонней помощи, поэтому ограничения на помощь нет и нельзя отрицать нашу победу, ведь никаких нарушений не было: мы вне лабиринта.

Высказала бы им всё, что думаю, и поддержала бы Антония. Впрочем, он и сам справляется: в конце концов, дану признают, что сами не подумали об ограничении, поэтому…