Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов
Шрифт:
А Марк Аврелий так сладко посапывает во сне, что все тревоги при взгляде на него отступают, и сердце распирает от нежности. Главное, что с ним всё в порядке, и злоумышленник его отпустил.
Встав на колени перед домиком из книг, я замираю в умилении. Марк Аврелий дома, со мной…
Но кто же разгромил кабинет Санаду?
Глава 30
В сплетении мохнатых тел хуже всех погребённому в эпицентре Шаантарэну, от которого торчит лишь рогатая голова и
– С-Санаду, спаси, – хрипит Шаантарэн, вытягивая лапу из горы блаженно урчащих тел.
– Кто я такой, чтобы мешать исполнению твоих влажных фантазий? – изображает печаль Санаду.
– Живодёр! – нормальным тоном констатирует Шаантарэн и ёрзает среди оборотней. – У ящериц понабрался!
Один из них кусает его за хвост, чтобы угомонился, и Шаантарэн охает.
Малое наказание за любовное зелье на взгляд Санаду, но… он не живодёр.
– Хоть подданных отзови! – Шаантарэн встряхивает ухом, сбрасывая капельку слюны. – Твои наверняка здесь есть!
– Увы, – Санаду разводит руками, – на территории Академии титулы не действуют, здесь я просто профессор, а они – студенты, не мои подданные.
– Вот не надо! Прикажешь – и они с радостью исполнят. И ты не просто профессор, ты соректор!
Санаду лишь хмыкает, созерцая, как один из хвостов Шаантарэна исчезает в волчьей пасти. Любовное зелье для людей странно действует на оборотней.
– Ну хоть что-нибудь сделай! – Шаантарэн делает жалобные глаза. – Мы же друзья!
Тяжко-претяжко вздохнув:
– Только потому, что мы друзья, – Санаду с видимой неохотой достаёт из кармана баночку.
Печально взглядывает на неё и бросает Шаантарэну. Прямо в нос.
– Ау! Мог поосторожнее! – Шаантарэн косится на откатившуюся по серой шкуре баночку. – Чем это поможет?
– Разбей о себя, и они разбегутся, – поясняет Санаду. – Ещё раз применишь любовное зелье на студенте, повторим гон, только я не буду корректировать их поведение для твоей безопасности.
Развернувшись, Санаду уходит.
Двадцать шагов спустя за его спиной раздаётся шипение, взметаются клубы чёрного вонючего дыма. Волкооборотни, завывая и фыркая, бросаются кто куда. Но в своём почти слепом беге они огибают Санаду по широкой дуге.
– Эй! – Шаантарэн закашливается. – А почему медведеоборотни не убегают?
– Они спокойнее к запахам относятся, – тихо поясняет Санаду, но за топотом и рыком оборотней этого не слышно.
Прикрываясь от вонючих миазмов щитом, он доходит до административного корпуса. Охранники провожают его полными ужаса и восхищения взглядами.
Санаду направляется к лестнице в подземелье, и почти сразу улавливает мелодию клавесина. Перемежающуюся драконьим сопением. Эзалон успокаивает бывшего ректора традиционным способом, может даже ложку новую подарил для коллекции.
В бывшей сокровищнице волшебная дверь заменена на деревянную. На полу вместо золотых монет рассыпаны медные, на них посапывает громадный алый дракон –
В углу мрачный Эзалон наигрывает колыбельную. Это он предложил оставить клавесин-успокоитель Дегона здесь. На всякий случай. И случай всякнулся раньше, чем ожидалось.
Оглядев чешуйчатую тушу, Санаду ослабляет ментальную защиту. В мысли вклинивается раздражённый посыл Эзалона: «Ты его раздраконил – ты и играй!»
Санаду может отшутиться, но играть на клавесине ему так же легко, как было сто или двести лет назад. Чего нельзя сказать о постаревшем Эзалоне.
Россыпь медных монет Санаду обходит вдоль стены. Чтобы не прерывать мелодию, поднимающийся Эзалон жмёт клавиши телекинезом. Слабость его подготовки непотомственного менталиста выдают вклинившиеся фальшивые ноты, и тональность сопения Дегона опасно меняется. Санаду перехватывает управление клавишами телекинезом, и его мелодия идеальна, хотя в теории должна страдать такими же недостатками.
Он усаживается на стул.
Прохладные клавиши изгоняют с кончиков пальцев Санаду воспоминание о тёплой коже Клеопатры, её мираж. Санаду играет. Легко, почти не задумываясь.
«И кто будет отвечать за вонь и уборку? Кто это всё будет компенсировать?» – по-прежнему мысленно, чтобы не разбудить Дегона, спрашивает Эзалон.
«Шаантарэн».
«Шаантарэн? – скептически уточняет Эзалон. – Кажется, мы бегали за тобой и новенькой рыжей».
«Она ему отказала, Шаантарэн решил подставить её гоблинской вонючкой. Я же лишь не хотел объясняться с Дегоном. Сам понимаешь, он нервный, могло до дуэли дойти. Если не веришь, проверь Шаантарэна: он уронил одну из банок на себя и теперь воняет».
Облокотившись на клавесин, Эзалон всматривается в лицо Санаду, осторожно касается его эмоций.
«Кстати, – добавляет Санаду. – Клеопатра поработает моим секретарём».
– Что? – сипло восклицает Эзалон, испуганно косится на Дегона и переходит на мыслеречь: «Студентка без образования и опыта работы? Я предлагал тебе отлично подготовленных секретарей, любой расы и пола, чуть не гнома! Лучших из лучших. И ты всегда отказывался!»
«Ну, я пошутил с нашим некро-Тавросом о поиске секретаря, и тут к слову пришлось…»
Эзалон широко распахивает глаза, в его эмоциях вспыхивает тревога: «Санаду, ты с ней заигрываешь?»
Вопрос вызывает у Санаду искреннее – и слишком сильное! – возмущение: да он никогда больше! Никаких студенток! Ни за что! Просто так складываются обстоятельства…
А он ничего с этим поделать не может.
Вот совсем!
«Я знаю более безопасные способы убить свои нервы, да и не хочу стать первым в истории архивампиром с алкоголизмом, – Санаду сосредотачивает недовольный взгляд на порхающих по клавишам пальцах. – Просто есть подозрение, что с Клеопатрой в Академию проникло нечто из междумирья. Перемещение студентов и так чревато незваными гостями, а тут спонтанное срабатывание манка, неизвестно, насколько в этот момент соблюдались протоколы безопасности. Думаю, сущность связана с Клеопатрой, а вероятнее – с её животным, потому что оно без ментального щита. Хочу понаблюдать».