Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов
Шрифт:
– С твоими одногруппниками будут проводить воспитательную работу, – он смотрит на меня сверху, равнодушно пропуская мимо ушей грохот сражения. В тёмных глазах цветными искорками отражаются вспышки молний и огня. – Или ты хочешь прослушать наставления о недопустимости бодания вне полигонов?
– А если хочу? – нет, я не хочу, просто любопытно, что Санаду ответит.
– Всё равно ко мне в кабинет. По вашей милости я лишился сразу двух, пора бы позаботиться о возвращении в нормальное состояние хотя бы одного. Так что, – Санаду указывает на вход
Раскомандовался! Но соректор, право имеет.
Академический браслет на моём запястье согревается. Опускаю взгляд проверить: «Изменение в расписании. Немедленно пройдите в кабинет соректора Санаду».
Оглядываюсь на нёсшего меня демона:
– Спасибо за попытку помочь, но в следующий раз без разрешения не хватай.
– Да, конечно, – улыбается парень. – Извини, что знакомство получилось такое неловкое. Меня Фидис зовут.
– Клеопатра.
Очередной порыв ветра раздувает его рыжие волосы. Санаду цвет не комментирует, но его взгляд мрачнеет, в глазах прямо читается: «Свалились на мою голову!»
– Иду-иду, – я направляюсь к крыльцу.
Почему-то теперь удивительно тихо, ни вспышек молний, ни огня.
Но всего один взгляд через плечо снимает все вопросы: парней спеленали чёрными нитями, так что вместо двух бодающихся демонов получились две рогатые куколки. Что примечательно: даже в таком виде они продолжают бодаться.
Фидис, когда мой взгляд при обратном развороте снова соскальзывает на него, виновато улыбается и разводит руками: мол, ничего не поделаешь.
А вот Санаду за мной следит мрачно. Наверное, ему и правда бардак в кабинете мешает.
***
Бардак и правда знатный.
Застыв на пороге, разглядываю ворохи бумаг, обрывки, горы немилосердно распахнутых книг. Разбросанные между ними мелочи: перья, монеты, кристаллы, камушки, фигурки шахмат.
В тот раз, будучи на взводе, я видела только погром в целом, не оценивала детали. Не присматривалась.
Теперь разглядываю, покачиваясь от желания отступить на шаг и подождать в коридоре. Нога то переступает назад, то снова подтягивается вперёд.
Я бы ни за что не позволила постороннему перебирать мои вещи. Не оставила с моими вещами наедине. Может, поэтому присутствие здесь кажется… каким-то запретно интимным. Когда я нагло вторглась в главный кабинет Санаду ради мести – даже тогда не было чувства, что я подглядываю за его жизнью или выведываю его секреты.
Или это потому, что тогда я не замечала мелочей, а ведь именно они раскрывают больше всего информации.
«Да он сам меня сюда пустил! – раздражаюсь я на противную неловкость и захлопываю за собой дверь, условно отрезая путь отступления. – И все его вещи мне интересны только с одной точки зрения – как их быстрее убрать. Хотя убирать их я не обязана».
Буквально в полуметре от меня, за перевёрнутым ящиком стола, есть свободное местечко как раз на размер ноги, я перешагиваю туда.
Проходя мимо стола, касаюсь кружки с кофе – ещё тёплая. Значит, Санаду был здесь, когда всё началось. А судя по тёмным пахнущим кофе подтёкам на стекле – буйство демонов его впечатлило.
Выглядываю на улицу.
Рогатые куколки упорно пытаются друг друга забодать. Присевший на корточки Фидис что-то втолковывает приятелям.
Наблюдающий за ними Санаду покачивает головой и иногда дёргает рукой – похоже, высказывается по поводу всяких рогатых. Рядом с ним то и дело меняет силуэт чёрная, будто из нитей сотканная хрень – то самое красноглазое нечто, в которое превращается местный благообразный дедуля.
Жестикуляцию Санаду прерывает подлетевший к нему самолётик. Белая юркая бумажка врезается в сердце и падает на подставленную ладонь. Продолжая что-то говорить чудовищному старичку, Санаду склоняет голову, чтобы прочитать послание. Кажется, вздрагивает – но не уверена: расстояние слишком велико. А вот спина точно становится прямее и из плеч исчезает подвижность. Санаду отступает на полшага, и это больше похоже на попытку сохранить равновесие на ослабевших ногах.
Похоже, новости плохие.
Даже старичок стягивает нити и обращается к Санаду, но тот мотает головой, и записка в его руке осыпается серым пеплом.
Моё сердце делает нервный скачок, холодеет. Не могу похвастаться великой интуицией (скорее всего, из-за моего непроницаемого щита), но порой жестикуляция и мимика окружающих однозначно считывается как предвестие беды, и становится не по себе, даже если к тебе эта проблема отношения не имеет.
Заметив, что Санаду поворачивает голову к административному корпусу, я резко, даже не задумываясь, отскакиваю от окна и разворачиваюсь к двери. Сердце вновь раздражающе дёргается.
Ну какое мне дело до проблем Санаду? Никакого.
Снова оглядываю опрокинутые массивные шкафы и антикварного вида стол в вывернутыми ящиками.
Не мог Марк Аврелий устроить такой страшный бардак: тут явно действовал кто-то более крупный.
Подняв кресло Санаду с пола, я устраиваюсь на кожаном сидении. Дрогнув, кресло меняет форму, подстраиваясь чётко под моё тело. Уютно просто фантастически. Хочу такое же! Может, спереть под шумок в качестве оплаты за уборку?
Снова оглядываюсь.
Оспаривать наказание до последнего или нет? Сколько ни прислушиваюсь к себе, особого протеста против уборки не ощущаю. Мне скорее… любопытно: поближе разглядеть вещи, которыми пользуются местные, документы, книги. Соприкоснуться, так сказать, с местной жизнью. Тем более, именно этот кабинет кажется полностью аутентичным.
А изучить обиталище древнего вампира, посмотреть, какие вещи он собирает, что хранит – разве это не интересно?
Интересно.
И среди вещей можно отыскать что-нибудь важное.