Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов

Свадьбина Любовь

А ведь до попадания сюда я тоже была уверена, что мои родители тронулись умом, а бабушка рассказывает о том, что её инопланетяне похитили, из-за старческого маразма.

Дышать невозможно. Кабинет теперь кажется сумрачным и враждебным, словно шкафы хищно щерятся полками, а стол – затаившееся чудовище.

Руки подрагивают, когда я складываю папки и накрываю их ящиком стола. Поднявшись, пинком опрокидываю на него стопки книг, снова погребая под ними.

Меня будто шатает, когда я подхожу к окну и рывком открываю раму. Вдыхаю свежий воздух. Дышу

как можно глубже, старательно расправляя стиснутые спазмом рёбра, заставляя мышцы живота расслабиться.

И вроде с самого начала поняла, что мои родные попадали сюда, отказывались от магии и возвращались домой без воспоминаний. Но убедиться в этом вот так, по сухим протоколам, видеть, что с ними поработал мужчина, вроде бы проявляющий ко мне доброту – мужчина, которому я жаловалась на эту несправедливость, рыдала на его плече, а он утешал! – противно.

Просто противно, как будто он меня в чём-то обманул или предал.

***

– Мне надо отлучиться, – развеивающий письмо Мары Санаду понимает, что с голосом что-то не так, ещё раньше, чем Эзалон удивлённо к нему поворачивается.

Эзалон наклоняет сотканную из нитей голову. Его алые глаза, из которых «вытекают» и колышутся вместе с чёрными такие же алые нити, меняют форму. Это может значить полный подозрения прищур, но Санаду плевать.

Главное – оказаться как можно дальше.

Чтобы не чувствовать на периферии нервов зудом и дрожью, ускоряющимся сердцем, как отчётливее становится ощущение присутствия Мары.

Она от него не скрывается.

Она достаточно безумна, чтобы, как и обещала в записке, прогуляться по лесу возле Академии.

А он просто должен оказаться как можно дальше.

Не встречаться.

Даже близко не оказываться.

– Хорошо, – жутко шелестит в этой форме голос Эзалона. – Я сам их накажу.

Кивнув и ощутив, как подтверждение Эзалона на миг приоткрывает защиту, усиленную из-за навязчивости архивампиров, Санаду телепортируется не задумываясь, по наитию.

Дымка телепортационного заклинания не успевает опасть, когда он понимает, что переместился к ресторану Столице, в котором часто бывал с Марой.

Или с Марой и её подругой Нильсэм, хвостиком за которой ходил её старший брат Танарэс.

Вздрогнув, Санаду вспоминает самые дальние из известных ему координат и телепортируется в горы. Ледяной ветер ударяет его в лицо, пробирается под лёгкую одежду, позволяя немного отвлечься от воспоминаний – до сих пор острых, как лезвия бритвы.

***

Волкооборотня я замечаю издалека по торчащему из-за дерева хвосту. Студент, отдыхающий на полпути между центральной площадью и общежитием, удивления не вызывает: мало ли какие у него дела. А я просто тяну за ниточку парящую платформу с учебниками по некромантии.

Но морда выглядывает из-за ствола, жёлтые глаза вспыхивают на солнце, и хотя оборотень ещё ничего не делает, как-то сразу понимаю –

по мою душу явился.

А уж когда он, воровато оглядываясь, направляется к дорожке аллеи, сомнений не остаётся.

Наверное, из-за тех протоколов по иномирцам у меня нервы на взводе и дурное предчувствие от всего.

А может, дело в обеспокоенности, явно читающейся в поведении волка.

Он, неловко перебирая лапами, бочком, приближается ко мне:

– Мой господин просил тебя позвать. Говорит, вы знакомы. – Волк заглядывает в лицо, помахивает опущенным хвостом. – Он на полигоне. Не бойся: выходить за территорию Академии не обязательно, ты будешь под присмотром охраны. И он говорит, что хочет сделать тебе деловое предложение. Ты же из другого мира, тебе нужны деньги и связи, да?

– Твой господин – Шаантарэн?

Фыркнув, волк мотает головой:

– Нет, мой господин – архивампир Танарэс.

Имя вроде знакомое…

Деньги и связи нужны, стоит взглянуть на этого господина, узнать, чего хочет. Может, контрабанду или доставку бельишка с Терры наладить? Я же любопытная, потом вся изведусь вопросами: а кто? а почему? а зачем?

Вместе с оборотнем возвращаюсь обратно, сворачиваю на аллею, ведущую мимо основного корпуса, строений щитовиков и боевиков. Уже отсюда видно, что ворота открыты. Караул из охранников в синих мантиях тоже на месте.

Несколько студентов в просторных тренировочных костюмах возвращаются с полигона, о чём-то бурно переговариваясь. Косятся на меня и волка, но без особого интереса.

Останавливаюсь в трёх шагах от ворот и, насколько хватает обзора, осматриваю полигон и трёхъярусные зрительские трибуны. Деньжат я хочу, но не настолько, чтобы бросаться куда-то очертя голову.

Мужчину, сидящего почти напротив входа, узнаю не сразу.

Слишком пьяна я была, когда он говорил Санаду, что хочет заполучить голову… Мары, кажется.

Понятно: хочет, чтобы я сообщила ему, если узнаю о появлении этой неведомой Мары в Академии или рядом с Санаду. А что ещё может хотеть вампир, видевший меня в столь тесном контакте с Санаду, и, похоже, подозревающий его в укрывательстве врага?

– Держи, – я скидываю оборотню верёвочку от парящей платформы с книгами, и направляюсь к господину Танарэсу. Он сидит, облокотившись на колени, но в этой подчёркнуто расслабленной, вроде бы усталой позе, в том, как он нервно мнёт ладонь пальцами, сквозит напряжение. 

Что это за Мара такая?

Ветер колышет длинные волосы вампира. Он пристально следит за мной, и в тёмных глазах мне чудится какой-то болезненный, с ноткой одержимости, блеск.

Деревянные ступени слегка поскрипывают под моими туфлями, тёмный подол раздувается от порывов ветра, и я придерживаю его.

Сажусь рядом с Танарэсом.

Он искоса следит за мной.

Ну просто встреча шпионов! От этой напыщенной серьёзности становится смешно, и я прикусываю губу.

Волкооборотень ждёт в воротах Академии, держа парящие учебники за верёвку, словно воздушный шарик.