Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов

Свадьбина Любовь

Глава 37

Итак, я на территории Санаду, и эта территория расскажет о нём больше, чем тысячи слов.

С уборкой решаю просто: книги по ходу своего движения собирать в стопки, рваные бумажки складывать в углу, а мелочи – на столе.

Его массивные ящики с резными панелями и изящно отделанными ручками-драконами тяжеленные. Оттаскивая их на место, ворчу:

– Марк Аврелий такое бы не закинул далеко! Это и дураку понятно, просто кто-то вредный-бледный подрядил меня на уборку.

Ну а дальше

собираю изящные и дорогие на вид письменные принадлежности, блокноты с абстрактными узорами (кое-кому вредному нужно закупить раскраски-антистресс).

Среди бумаг валяется старенький калейдоскоп. Я заглядываю в стёклышко на просвет: работает. Считается, что его узоры всегда уникальны, но это актуально для человеческой жизни – времени не хватит прокрутить столько раз, чтобы увидеть повторение. А к архивампиру это относится?

Складываю в большую кучу кроссворды, головоломки из металла и дерева, шахматы, карты и кубик Рубика (не собранный).

Удивляет многочисленность всяких бусин и камушков. Сувениры из мест путешествий?

Странными тёплыми кристаллами набиваю целый ящик. Деньги отправляю в соседний (не грабители здесь работали – они бы такую горку золота и серебра не оставили).

Книжные интересы у Санаду разнообразнейшие: художественная литература, алхимия, мемуары, математика (в том числе задачники, набитые листами с решениями примеров), магическая наука, история Эёрана и других миров. Много стихов о природе. И совсем маленький, затёртый – сильно затёртый прикосновениями – томик баллад о любви. Его я забрасываю за шкаф – что-то мне подсказывает, что Санаду этой зачитанной книжечки устыдится.

Как и я, он делает пометки на страницах. Некоторые надписи за давностью лет почти выцвели. Порой это отсылки к другим книгам или данным. Иногда всякие «опровергнуто», «доказано иное, см…», «подтверждено», «обратить внимание».

Всё это рассказывает о его характере, надо лишь верно интерпретировать.

Возможно, я иду на поводу у шаблонов, но яркие, притягивающие взгляд вещицы, слишком разнообразные интересы в чтении, головоломки, исчёрканные листы блокнотов кажутся мне отчаянной попыткой Санаду себя занять.

Последний ящик стола нахожу не сразу: слишком завален книгами. Он перевёрнут вверх дном. Сначала складываю книги в стопку, затем берусь за ручку и дёргаю вверх. Из ящика вываливаются папки.

Рыться в документах я не собираюсь, так, если только мельком глянуть, и пока встречались лишь финансовые расчёты, характеристики студентов, записи о лекциях. Сейчас я бы тоже лишь поверхностно скользнула взглядом, но слово «иномиряне» заставляет сосредоточиться.

«Иномиряне, отказавшиеся от обучения, №197»

Лишь прочитав название несколько раз, осознаю, что сжимающие ручку пальцы дрожат от напряжения. Опустив ящик на пол, беру папку.

Листаю, скользя взглядом по протоколам с незнакомыми именами, пока среди относящихся к «Терре» не нахожу знакомое. И протокол заполнен знакомым по книгам почерком.

«Мир: Терра (непризнанный)

Пол:

ж

Имя: Алевтина Пропадалова

Возраст: 18 лет

Прибытие: стандартное, через манок при схождении миров

Обучение: отказалась

Магия: отказалась, стандартный протокол

Отказ прошёл без осложнений, последствий для здоровья не зафиксировано

Направление: поселение Отверженных

Куратор прибытия: Санаду Лофтийский».

На этом же листе, ниже, заполнен протокол возврата.

«Имя: Алевтина Пропадалова

Возраст: 22 года

Проявления источника: не фиксируются

Память: стёрта дежурным менталистом Д. Адисом

Отбытие: стандартное, через манок при схождении миров

Возврат прошёл без осложнений.

Куратор отправки: Энтон Харт».

Бабушка. Это ведь моя бабушка! И никто не обратил внимания на её беременность.

Дыхание перехватывает, живот стискивает спазмом. Вокруг темнеет, мир сужается до моих судорожно дрожащих рук и листов с ровными чернильными надписями, которые я перебираю и перебираю, вчитываясь в сухие сведения, за которыми – судьбы людей.

Кураторами от Академии в протоколах числятся то Санаду, то Эзалон. Каждый лист в этих папках – сведения о тех, кто отказался от магии и вернулся домой, потеряв несколько лет жизни и память об Эёране.

Здесь есть мама – её прибытие, как и моего отца, курировал Санаду. Они одновременно тут оказались! Возможно, их отношения начались ещё в Эёране! Просто они об этом не помнили. А вот дядю встречал Эзалон. Прабабушку – Санаду. Она сразу после замужества пропала, вернулась через два года. Зато прапрабабушку – опять Эзалон.

И вроде понимаю, что это было давно, но меня лихорадит. Трясёт. И челюсть сводит спазмом, до скрипа зубов.

Сколько проблем пережила бабушка из-за беременности неизвестно от кого. Как трудно было прабабушке, когда все считали, что она сбежала с любовником, а потом тот её бросил? Муж её не простил, не поверил, хотя даже бабушкина девичья фамилия напоминает о семейной проблеме. Сколько раз моим маме и папе, остальным говорили, что они сумасшедшие.

Не были они сумасшедшими. Их чуткость к эмоциям других людей – не безумие. Это проявление ментализма, потому что (если верить учебнику) самое базовое в нём – острое восприятие окружающих – основано не на магии. Эти способности не смогли уничтожить полностью. И ощущение огня у отца, наверное, просто отголосок его магических способностей.