Попаданка с квартирой приключений не ищет
Шрифт:
Родители, работающие оба и старательно делающие карьеру, недостатка средств не испытывали. Только меня не баловали. Одевали в добротную, неброскую одежду, кормили сытно, вывозили «на юга» летом. Однако, когда мои ровесники одевались, стараясь выделиться, кто во что горазд, я ходила в темных платьях, мало отличающихся от школьной формы, с белыми воротничками и манжетами, которые была вынуждена сама пришивать под неусыпным контролем мамы.
Мамины наставления слегка пугали и приводили в недоумение: «Не позволяй мальчикам трогать
Я была красивой девочкой — вся в маму. Мамины большие карие глаза с пушистыми ресницами, аккуратный носик, сочные губы, темно-розовые и глянцевые, как карамель, чуть скуластый овал лица, небольшой твердый подбородок с ямочкой. Вся в маму, но мама проводила перед зеркалом по часу утром и вечером, а мне краситься запрещала, говорила: «И так хороша».
Хороша. Только все девочки в классе пользовались косметикой, кто больше, кто меньше, а я всегда была «а-ля натюрель». И девчонки с макияжем выглядели старше, а я — натуральным ребенком.
В остальном меня не ограничивали и не следили за каждым шагом. Я занималась спортивной гимнастикой и пластическим искусством в цирковой студии, потом балетом и бальными танцами, пела в городском хоре, с которым объездила полстраны. Участвовала в школьных делах вне учебы.
Моя активная мама была председателем родительского комитета и с размахом организовывала все школьные мероприятия. На новогодних праздниках мама отрывалась особенно, впрягая меня в создание карнавальных костюмов. И в десятом классе я была Цыганкой.
Мама расстаралась так, что меня не узнали одноклассники.
Мы с ней сшили роскошную многослойную юбку «годе» и лиф. Воланы ярусами на юбке, воланы на узких рукавчиках до локтя, воланы на вырезе кофточки. Но убойным финальным штрихом стала косметика.
Мама накрасила меня сама.
Когда я справилась со своим лицом и удивлением, стало понятно, что выгляжу старше, минимум, лет на пять. Мы еще собирались надеть маску, но посмотрели и обе поняли, что ни к чему. Я и так на себя не была похожа.
Кроме того, был еще парик — черные буйные кудри.
В общем, когда я-Цыганка вошла в актовый зал школы и стала оглядываться — где там наши, народ замолкал, тишина волной растекалась по ходу моего движения, пока я шла к своему классу. Одноклассники были в шоке, когда Цыганка моим голосом сказала: «Лен, ну ты чего?» Моя подруга с отвисшей челюстью смотрела на меня и не могла вымолвить ни слова. Первым опомнился наш хулиганище Кот.
— Ох*еть! Детка, ну ты даешь!
— Кот, не выражайся, — осадила его, — я классной пожалуюсь.
Да, хорошим девочкам нельзя не только выражаться, но и общаться с теми, кто выражается.
Кот закрыл
Потом были разные конкурсы и выступления при живейшем участии родителей и учителей.
Я, естественно, танцевала «цыганочку». Хорошо танцевала. И, естественно, в конкурсе костюмов заняла первое место.
А потом в зале погасили большую часть светильников, и начались танцы. Родители и учителя остались в зале, но растворились в тенях на стульях вдоль стен.
Кот пригласил меня танцевать. Правда, пригласил — это сильно сказано. Он даже не предложил пойти танцевать или хотя бы поинтересовался, хочу ли я, просто схватил меня за руку и потащил на середину зала, где уже топтались другие пары.
Я не приучена скандалить, тем более, при большом скоплении народа, потому только слегка упиралась, а когда Кот положил ладони на мою талию и принудил изображать танец, только шипела на него, стараясь, чтобы никто не услышал.
— Прекрати сейчас же. Я не хочу с тобой танцевать.
— Детка, всего один танец. Ты уже со всеми танцевала, и никому не отказывала. А я что? Лысый?
— Остальные вели себя прилично, а ты вытащил меня как мешок с картошкой. И без разрешения.
— Прилично — это как? — он гадко усмехнулся. — Тебя, кроме приличий, что-нибудь заботит?
— И не прижимай меня к себе так близко.
— Тебе не нравится?
— Да, это неприлично, чтобы ты знал.
Он прижал меня к себе еще ближе. Что-то жесткое упиралось мне в живот, вызывая неприятные, почти болезненные ощущения. Я затрепыхалась и покрутила бедрами, пытаясь высвободиться.
— Мне неудобно. Что у тебя в кармане?
— Сука! — он вдруг дернулся, с шипением втянул воздух сквозь сжатые зубы. — Бл*дь! Прости.
Он бросил меня посреди танцпола и стремительно покинул зал.
Я слегка растерялась: матом меня Кот не удивил, но не ожидала ни его бегства, ни этого странного «прости».
Тогда я ничего не поняла и вернулась к классу. Ленка поиграла бровями и спросила, что случилось. Я только пожала плечами и, не задумываясь, припечатала:
— Ну, дурак, он и есть дурак.
— Ты его отшила?
— Лен, куда я его отшила? Он сам убежал.
— Он тебе еще припомнит.
— Что он припомнит? Что я ему сделала? И мне особо терять нечего. Он и так прохода не дает.
— Вот я и говорю: жди от него какой-нибудь подлянки.
— За что?
Мы посмотрели друг на друга и расхохотались, и хором друг другу на ушко проскандировали: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать!»
На самом деле я Кота не боялась. Он доставал всех, но никогда не переходил границ, чего-то угрожающего здоровью или жизни одноклассников не совершал, а все остальное можно было квалифицировать как мелкие шалости. Меня он просто постоянно дразнил.