Попаданка в академии драконов 2
Шрифт:
— Я домашнее задание не выполнила, наставник Санаду меня съест.
— Разве вампиры занимаются каннибализмом? — Есть не хочется, но Дарион на занятиях спуску не даст, так что лучше подкрепиться.
— Нет, — вздыхает Ника. — Но наставник Санаду пил обычное вино, сегодня у него будет похмелье, вряд ли это хорошо скажется на его тяжёлом характере.
— Кстати, — разламываю печенье: ну не хочу есть, хоть и надо. — Почему ты, Санаду и Эзалон странно смотрели на Халэнн?
— У него был абсолютный
— Почему?
— Абсолют перекрывает флюиды властности, — усмехается Ника и морщится, прижимает дрожащие пальцы ко лбу.
— Серьёзно?
— При общении воздействие оказывают не только слова и жесты, но и исходящие от существа эмоции. Абсолют — это щит тех, кто знает слишком много, вроде секретаря принца, или чьи эмоции могут плохо повлиять на дело. И наёмных убийц. Артефакты с абсолютом для не менталистов стоят очень дорого. Для Халэнн с его уровнем доступа к секретным документам накинуть такой щит на пьянку менталистов разумно, но… немного дерзко, проявление недоверия и неуважения. Не бери в голову.
— А на мне ментальная защита сейчас есть? — интересуюсь я.
Вчера забыла уточнить у Халэнн, ставила ли она на меня защиту, чтобы до её секрета в моей голове не добрались, ведь если её учили быть щитом мужа, логично предположить, что она умеет ставить щит не только на себя.
— Нет, вроде нет. — Ника зевает. — Ладно, мне пора на закланье.
Значит, вчера вечером щит на мне был, а сегодня уже нет. Наверняка это дело рук Халэнн.
Похоже, Дарион на диванчике плохо выспался и тоже прикладывался к немагическому вину, потому что клеймо «страдает от похмелья» на нём негде ставить.
— Занимайтесь, — рычит он, удвоив нам число кругов в пробежке с брёвнами.
— Занимайтесь, — ворчит, заставляя остальных чаще атаковать друг друга, а меня — всё быстрее перемещаться после атак.
И я стараюсь. Не знаю, способна ли я в принципе достичь скорости, хотя бы равной скорости усиленного магией Элоранарра, но я сделаю всё, чтобы в следующий раз схватить меня он не успел. И я жду разговора с наставником об этом происшествии, но тот молчит, и я не решаюсь открыть тему первой.
Элоранарр напоминает о себе на улице — обжигающим взглядом в спину. Не оборачиваясь, молясь, чтобы он так и остался где-то вдали, прохожу в столовую. Но и там страх сжимает меня в ледяных тисках, вымораживает внутренности. На занятие с Санаду я ухожу, съев всего пару ложек супа.
Санаду полулежит в кресле, прижав к голове белый свёрток. Искоса глянув на меня из-под края белого полотна, закрывает глаза:
— Они у тебя в сумке. Иди,
— Опал, — вздыхает Пушинка.
— Без комментариев, — отзывается Санаду. — Студентка Валерия, немедленно вынесите из моего кабинета эти проклятые серьги!
Я-то собиралась их после занятия Эзалону отнести, заодно узнать, не пришло ли ответное письмо родителей. Но пропускать полчаса занятия глупо, и с серьгами я отправляю охранника, а сама устраиваюсь на стуле посередине кабинета.
Пушинка по-человечески садится в кресло, потому что поперёк его по-кошачьи уже не влезает.
— Ну, что сидишь? — вздыхает Санаду. — Тренируйся.
Меня обжигает воспоминание об Элоранарре: он в любой момент может войти. Нет, выкинуть это из головы! Здесь и сейчас только я, и я растворяюсь в окружающем. Я должна быть спокойна и отстранена, чтобы ощутить… я будто заполняю всё пространство кабинета, становлюсь его воздухом, ощущаю всё разом: Пушинка — она как я, тоже наполняющий всё воздух, а Санаду — сгусток раздражения и боли. Его корона на краю стола источает эмоции: она живая, унылая, чёрная, как и он сам.
— Хорошо, — выдыхает Санаду. — Продолжай в том же духе.
Сердце подпрыгивает, учащает бег, и ощущение слияния с кабинетом обрывается.
— Продолжай, — устало шепчет Санаду. Меня лихорадит от внезапного успеха, аж пальцы дрожат. Санаду, поморщившись, просит: — Пожалуйста, успокойся. Из-за возбуждения ты не сможешь повторить успех, а надо. Просто успокойся…
Успокоиться непросто, но до конца занятия меня дважды накрывает ощущение, будто я расширилась на весь кабинет, и каждый раз меня смущают исходящие от Санаду и его короны эмоции, но спрашивать о столь личном неловко.
На выходе из корпуса меня вновь обжигает взгляд Элоранарра. Он по-прежнему пытается понять, подхожу ли я на роль его избранной? Пушинка раздувается, фырчит, я прибавляю шаг. Быстрее к себе в комнату, быстрее спрятаться от страшного взгляда. Даже если в комнате не так уж безопасно.
Весь вечер, пока Ника, заедая стресс от общения с похмельным наставником печеньем, строчит письменную работу по менталистике, я пытаюсь читать учебник то по стихийной магии, то по менталистике, временами сажусь медитировать.
— Лера, успокойся, пожалуйста. — Ника трет переносицу. — В таком состоянии ты ничего не сделаешь.
— Ты права. Лучше лягу спать. Утро вечера мудренее.
— Ага. — Ника вновь принимается за работу.
Но сон покоя не приносит: сначала долго верчусь, пока занявшая половину кровати Пушинка не начинает ворчать. Потом снится чёрная комната и грохот, словно дракон бьётся о стену. Но подойти не могу — что-то мешает.
Но что или кто? Может, Элоранарр и всё, что с ним связано?