Попаданкам не изменяют, дорогой дракон, или Замуж за истинного
Шрифт:
Я продолжаю нестись вперёд, оказываюсь в лесу, где цветы будто подсвечены сначала зеленоватым, а потом синим и красным свечением. И хочется остановиться, хочется вернуться, но не могу — ноги не слушаются.
Я безумно огорчена поступком Ричарда в прошлом, зная теперь, что Виктория-то его любила. А он её просто растоптал. Но насколько мои чувства — мои?
Разумнее было бы остаться рядом с книгой. В мире-то, который я почти не знаю.
Но нет, какая-то сила тащит меня всё глубже в лес! А над головой то ли ветер свистит, то ли дракон
Ещё как назло вмиг потемнело… Впрочем, я не знаю, сколько времени длился ужин. На нём всё смешалось.
Сделка с эльфом вышла боком. Но умышленно ли? В любом случае надо уши-то ему надрать хорошенько…
Эй, Виктория, её дух, характер или что-то ещё, может, хватит истерить? Куда мы бежим в конце концов?
Но — наверное, и к лучшему — никакого общения не происходит.
Я стараюсь не умереть от страха, не угробить сердце, успокаиваю себя, что Ричард, каким бы гадом ни был, найдёт свою истинную, то есть меня. А там уж что-нибудь придумается. Ему тоже стоит надрать кое-что.
Но где же он?
Или мне удалось всё-таки удрать от, мать его, огромного летающего ящера?
За этим мыслями не сразу замечаю, как оказываюсь нос к носу (магической разноцветной прослойки, точнее) с очередным порталом. Он подсвечивается красным, словно предостерегая, что в него лучше не заходить. А я и не собираюсь! Камень в кольце как раз вновь становится светлым. И, кажется, я чувствую тело так же хорошо, как до проклятого ужина.
Вот только тело, пусть и подконтрольное, по инерции всё же подаётся вперёд, и я не успеваю отклониться.
Снова ресницами хлоп — и я уже в другом месте.
Я… дома.
Едва не падаю в коридорчике своей квартиры. Тот же дешёвый жёлтый линолеум с ромбами, то же трюмо, тот же домовёнок на стене.
Сердце ёкает. Я что вернулась? Назад вернулась? И никакого больше дракона, никакой истинности, никакой принцессы и прочей лабуды?
С недоверием делаю шаг вперёд.
И навстречу ко мне выбегает мой любимый зверь на мягких лапах.
От радости даже слёзы на глазах наворачиваются, но ощущение, что всё не может быть так просто, не даёт расслабиться и выдохнуть.
Огромный котяра, Барсик, с разбегу прыгает ко мне, вцепляется длинными когтями в ноги, вырывая пронзительный крик. Не в первый раз так делает, но больно как в первый.
— Обиделся на меня? — сажусь на пол и запускаю пальцы в его длинную шерсть черепахового окраса. С трудом отцепляю от подола платья, чтобы прижать его к своей груди.
Кот тут же начинает утробно мурчать.
А я не понимаю, как такое вообще может быть? Это сон?
По щекам текут горячие слёзы, пальцы подрагивают. Тонкие, красивые пальцы принцессы Виктории. Я в её теле в своём мире? Зеркало рядом, проверить это легко, но я не успеваю, потому что в коридоре появляется ещё кое-кто очень важный для меня.
Полноватая, добрая, светлая, тёплая женщина. В тёмных волосах проглядывается седина, но это нисколько
— Ну-с, и где ты была? — спрашивает она. — Мы с Барсиком места себе не находили. Уже ведь ночь на дворе, дочка.
Ночь. Точно. Днём я ехала домой. Прошло несколько часов. Для меня это кажется невероятным, ведь я успела поприключаться в магическом мире. А для матери это время долгое и тревожное.
Я оставляю кота и подбегаю к ней. Она не знает про аварию? А, может, и не было никакой аварии? И никакого попаданства. И никакого Его Драконьего Высочества принца Ричарда. Сердце пропускает болезненный удар. Не пойму только, от счастья это или от привкуса беды на губах? Обнимаю маму, прижимаю к себе, с удовольствием вдыхаю запах её духов. Одними и теми же она пользуется с моего детства. И в этом аромате заключается слишком много всего важного для меня. Как только могла я смириться с тем, что больше её не увижу? Как могла думать о каком-то драконе, когда у меня здесь живёт такая замечательная женщина? Ума не приложу…
Всё-таки это был просто странный сон.
Но когда же я умудрилась заснуть?
— Ну, признавайся, — улыбается мама, оглядывая меня, — мужчина какой появился?
— Что? — смеюсь в ответ. Хотя раньше, признаться, этот вопрос меня изрядно раздражал. — Не появился никакой мужчина, перестань…
— Ой, Тоня, я же всё вижу. Ты даже похорошела так…
— Правда что ли?
Я всё-таки подхожу к зеркалу в прихожей. Любопытно, в каком это месте я похорошела. Вот только отражение заставляет меня тонко вскрикнуть. От этого звука даже обыкновенно невозмутимый Барсик отшатывается и, дурной, ударяется боком о стену.
— Что такое? — хватается за сердце мама.
— Я не понимаю… — выдыхаю скорее, вторя своим мыслям, чем в ответ ей. — Как такое возможно?
Отражение сверлит меня лукавым взглядом. Там не Тоня Курочкина, сбитая, рыжеволосая тридцатилетняя предпринимательница, о, нет. Похорошела — это мягко сказано. Там опальная принцесса Эсмара, жена принца Ричарда, Виктория. Глаза лани, карамельные локоны, тонкие черты лица, нежная светлая кожа, молодой вид.
— Разве я раньше не была рыженькой? — осторожно спрашиваю у матери, боясь даже перевести на неё взгляд.
Чувство такое, будто я попала в очень странный сон.
Но логичнее было бы, если бы сном оказалась книжка Алиса, кутюрье Гарольд, эльф Иларион и все прочие товарищи волшебной страны.
— Ах, помню… — отзывается мать, и я всё же подхожу к ней, всматриваясь в мягкие, знакомые до боли черты лица с надеждой. — В шестнадцать или семнадцать лет. Сколько тебе точно было? Без спросу перекрасилась в рыжий… Модно тогда это было. А я тебя и не ругала. Молодые все глупые. Вот выросла — и смотри, какая красавица. И ничего лишнего, ничего пошлого в тебе нет. Даже странно, что не замужем ещё.