Попадают по-разному
Шрифт:
– Именно. Был один, власть захватил, предыдущего императора со все семейством казнил...
– Правильно сделал, - Маленькое Чудовище встревает, - наследники и претенденты совсем ни к чему.
– Мудрецы, как раз на богословии помешанные, в меру сил ругать его стали. Там как раз один такой был, считавший смыслом истории пришествие спасителя. Ну, он их велел на корабль посадить, и к соседям отправить, пусть там богословствуют. У соседей как раз почитатели мёртвого императора собираться стали, что интересно, пока тот был жив, ругали его по-всякому. А как
– Корабль хоть из тех был, что развалиться готов?
– Нет, вроде.
– Может, хоть днище пробить приказал?
– Нет. Добрый был тот император слишком.
– Кажется, от матери я что-то такое слышала. Ну, да я не настолько добрая. От меня богослов, если куда и уплывёт, то под лёд.
– Тут реки редко замерзают. Да и говно не тонет.
– Как уже сказала, ко мне таких доставлять в виде туш или чучел, можно так же по частям, но такими кусками, чтобы я убедиться могла, от нужного эта часть или нет.
– По весу принимать не советую, а то читал, как один наместник обещал за голову своего врага золота, сколько она весит. Голову получил, но доставивший не поленился вместо мозга свинца залить.
– Ха-ха. Смешно. Только со мной так не получилось бы. Начать с того, что я знаю, сколько человеческие головы весят. Хотя, с другой стороны, за некоторые, даже по весу в свинце, золота не жалко. За меня этот... Заспиртованный помните сколько давал?
– Так он щедрый был! Из наших земель, да военной добычи расплачиваться собирался, - сильнее, чем надаренная медяшка сиять сложно, но Чудовище умудряется, - Хотя, от тебя ему только сердце нужно было, если живой взять не получится. Это меня он в клетку посадить хотел, и по своим деревням возить. А Кэр-младшую вообще хотел в дальнюю степь продать, за кобылами или овцами ухаживать. Это там рабам сухожилья режут, чтобы не убегали?
– В дальней степи много кто живёт, - как-то совсем без выражения замечает Госпожа.
– Скоро там жить будут только те, кому мы позволим.
– Не ты ли решать собралась уже?
– У нас пушки есть, а них нет. Если к стволу возражающего привязать, да холостым дать, - мечтательно закатывает глазки. Я не видела, но не сомневаюсь, она так делала, - Так что, решать буду в том числе и я.
– Одними пушками не завоешь землю, где собираешься жить.
– Зато, ими можно всех перебить, и жить, как нам нравиться.
– Трупы как-то не могут землю пахать и налоги платить.
– Удобрение из них хорошее получается. А пахать. Сама же говорила, про нехватку земли на юге. Вот их и переселим. Осень пошлём, пусть уговаривает. Она всё равно, как они разговаривает.
– Я лучше тебя отправлю. Ты людей пугать куда лучше её умеешь.
Динка ухмыляется в ответ. Оскорбление матери воспринимает как похвалу. Интересно, кто-нибудь ещё это понимает?
Не обольщаюсь особо насчёт предстоящего ночью в городе. Всё что видела раньше, непременно померкнет. Динкины похождения блекленькой
Тут же... Будет точно невесело. По крайней мере, мне.
Некоторые здания уже взяты под охрану. Большой дворец храата и примыкающие к нему строения. Многие постройки, принадлежащие Наместнику бога на земле, или как там этот, главный церковник, сын свинячий, называется.
Госпожа, чувствуется, там скоро надолго засядет. Бумаги разбирать. Сама засядет, меня и ещё много, посадит.
Знаю, часть её колонны - самые умелые в городских боях, были посланы для захвата этих зданий. На месте попиков, я бы хранящиеся там бумаги, сожгла как стало ясно, помощь не придёт.
Но я мозгами думаю, а они считают, этот орган кровь охлаждает.
Слышала, как командир этого отряда доложил, бумаги не пострадали, и даже нескольких попиков, ими ведавших, захватили.
Командиры колонн разделили город на участки для грабежа. Я не пойду. Динка и Линки плотоядно ручки потирают. Блеск глаз мне совсем уж не нравится. Будто у них чего-то нет. Или кто-то в их храбрости сомневается.
Тут ведь не храбрость потребуется.
– Не пойдёшь?
– Нет.
– Смотри, после надумаешь - поздно будет. Там обозные подтянуться, а они даже двери из домов вынесут. Я на их счёт не обольщаюсь.
– Угу. И ещё изнасилуют всех женщин без различия возраста. Может, и не только женщин. Я на их счёт тоже не обольщаюсь.
Динка корчит гримаску.
– Перетерпят. Знаешь, я несказанно была удивлена, когда узнала, некоторые храатские женщины писать и читать умеют. Ну, так нашла у одного мной застреленного письма шлюхи его. Жаль, не поймёшь, хорош ли был. Из обоих стволов в рожу попала.
Молчу. Стрелять она хорошо умеет. При мне бывало, пулей кавалериста из седла вышибала на предельной дальности выстрела. Правда, и пистолеты самые лучшие.
– Подробно описывала, сколько он ей должен привезти благородных девушек из-за Линии в служанки. Мол ей, крысе такой, нужны искусные девушки. Кстати, это слово она написала с ошибкой. Нас для этого столько учили? Чтобы бляди храатской спинку тереть? И это нам бы ещё повезло.
Снова молчу. Что-то в её словах есть.
– Осуждаешь? Зря. Насчёт представь себя на чьём-то там месте можешь не говорить. Уже представляла. Заживо горящей. Привязанной к столбу. Под гогот убитых нами в прошлых битвах. Но это мы пришли к ним в город. А не они к нам. И теперь пусть платят! За сделанное, за намерения... За всё! Горе побеждённым!
– Ягран с вами поедет?
Кто меня за язык тянет? Какое дело до него?
– Нет. Он в штурме не участвовал. Тётя назначила его временным комендантом лагеря на время своего отсутствия. Но ты не волнуйся, друзья ему обязательно привезут кого-нибудь. Посвежее. Может, даже не тронут.
Как хохотнёт. Будто что-то смешное сказала.
– Дин, казначей вполне будет смотреть сквозь пальцы на то, что будет твориться сегодня в городе. Но не допустит того же самого у себя в лагере.
Снова смеётся.