Попади ты пропадом! Часть 1. Выхода нет
Шрифт:
В комнате стремительно светлело: Инна спешила! Пока ещё все спят, есть шанс найти выход и выбраться из этого дурдома. Но спешила зря.
Зря вырезала с запястья жучок: этот изверг прицепил новый. Зря пыталась бежать – он поймал её у самого выхода. Зря вообще надеялась, что выход есть. Нет его.
Всё зря.
О чём говорил белобрысый? Как его там – Лоренсо? До тошноты противное имя! Игра – честь для неё? Ага! Как же!
Инна начинала думать, что спит. Может, слишком крепко.
Рыжая дала в руки полотенце. Стопку
Здесь Инна засомневалась даже в том, в чём была уверена на сто процентов. Не сон это! Слишком всё натурально-нереально. Ну, не может реальность опуститься до такого маразма! До спазмов в животе хотелось верить, что это лишь нелепый ночной кошмар.
Если бы.
Перед душем приходила тучная женщина и полечила запястье. Проговорила что-то, склонив голову. Кровь остановилась, а порезы затянулись. Но рана всё равно жгла и чесалась. Так реально во сне не бывает.
Инна ущипнула себя несколько раз. Ничего. Когда хотела ударить себя – остановилась. Смысла нет. Она давно уже понимала, что всё это происходит на самом деле, просто не готова была смириться.
– Инна, пошевелись. Через полчаса завтрак! – крикнула Салли из предбанника.
– Идите вы! – гаркнула Зорина и начала неспешно натирать себя мочалкой.
Салли что-то пробурчала снаружи, но Инна даже не пыталась разобрать. Достали.
« Расскажите, птицы, что вас манит ввысь?
Надо мною вы так дерзко вознеслись…» – во весь голос запела Инна.
Хорошее эхо разносило песню по душевой, окрашивая тембр получше ревербератора.
Салли зашевелилась, постучала в дверь.
– Не пой, – тихо попросила она.
Не петь? Это ещё почему?
«Может, потому вам так легко лететь,
Что к успеху не стремитесь вы успеть?»
Салли застучала в дверь кабинки. Инна поднажала и спела так мощно, что из-за вибрации задрожало в груди:
«Что не мучат вас обиды прошедших лет,
Крылатых лет, прекрасных лет».
– Полно!
– Ага! – намыливаясь, промямлила Инна. И продолжила петь во весь голос:
«Полно, летите, летите
Через полночь и солнце в зените,
По куплету всему свету
Вы раздайте песню эту…»
Дверь распахнулась, и рыжеволосая потащила Зорину наружу.
Пена съезжала по коже, шампунь капал с волос и заставлял дрожать. В спешке Инна прикрыла ладонями грудь.
– Что вы делаете? – пискнула Инна, даже не пытаясь упираться, так как
– Вот если бы ты вчера не учудила в столовой, то слышала бы правила поведения! – Салли швырнула в лицо полотенце. – Я сказала не петь, значит, ты закрыла рот и молчишь! Ясно?!
Инна лишь кивнула и сглотнула подступивший к горлу комок.
– Никаких песен, никаких нарядов, кроме униформы, никаких украшений или побрякушек! Ничего! Усекла?
Рыжую понесло. Она швыряла Инне в лицо одежду, и Зорина стоически выдерживала каждый шлепок ткани. Часть зацепилась за пальцы, остальное свалилось в лужу у ног.
– Оделась! Даю минуту. Не успеешь – пойдёшь назад в изолятор. Время пошло!
Салли мотнула хвостом и, хлопнув дверью, вышла.
Инна прошептала себе под нос:
– Но я же всего лишь пела. Что тут такого?
– Я жду. Время идёт, – отозвалась из-за двери мучительница. – Тридцать секунд.
– Тварь! – закричала Зорина, но одеваться стала. Ещё одного паралича она не выдержит.
Как же это оказалось сложно. Трикотажная футболка не хотела напяливаться и прилипала к мокрому телу, штаны – и подавно: застряли на голени и не продвигались выше. Натянула кое-как и помчалась к дверям, можно сказать, почти обнаженная.
– Десять секунд, – пропела наиграно Салли. – Три, две…
Инна распахнула дверь.
Рыжая окинула её скептическим взглядом. Уголки губ дернулись в улыбке, но она тут же скривилась от презрения.
И неудивительно. Футболка накось, рука из-за спешки попала в горловину. Брюки так и не получилось застегнуть, потому что на бёдра Инна их не смогла натянуть нормально.
– Даю ещё пять минут. На полке там бельё есть, надень его. Заправься и завяжи волосы в тугой низкий хвост. И кто вас надоумил такое с собой делать? Что это за цвет? – Салли зарычала. – Иди, не заставляй меня снова считать.
Инна покорилась. Разве был выход?
Хотела снова запеть, но прикусила язык.
По коридору они шли молча, несколько раз повернули, и Салли подвела Инну к серой двери. Приложила руку к экрану на стене. Дверь заскрипела и отъехала в сторону.
– У вас полчаса. Можете передохнуть и познакомиться, если хотите, – рыжеволосая втолкнула Зорину внутрь. – Опоздаете к завтраку – будете наказаны.
Дверь за ней быстро закрылась.
Белизна резанула по глазам, да так, что слёзы снова собрались в уголках и задрожали на ресницах. Убранство комнатки поражало простотой и скромностью. Две одинаковые, но добротные кровати с простыми квадратными спинками. Тумба с парой ящиков между ними, да шкаф в углу, как исполин упирающийся в потолок. И белые, белые стены, стягивающие комнату по периметру: мертвенно-гладкие, мертвенно-монотонные. Из зарешёченного прямоугольного оконца лился незнакомый, мутный свет. Шторы заменяли две прозрачные дверцы, похожие на ставни.