Попала, или Кто кого

Юнина Наталья

— Вообще-то, они есть, хорошо, что не на шее. Не обижайся, но я не хочу, чтобы люди что-то говорили.

— Свет, они будут говорить всегда, понимаешь? Это вопрос времени. Между прочим, медики те еще сплетники, тут, кстати, четверть больницы перетрахались друг с другом и ничего.

— Ну спасибо, что напомнил, что теперь и я просто тр… вхожу в эту четверть. Все, мне пора, я и так опаздываю.

— Свет, я не это имел в виду, — хватаю ее за руку, как только она берется за ручку двери. — Я просто имел в виду, что в этом нет ничего дурного. Ну встречаются люди, кто-то расстается. Женятся, разводятся и нормально существуют

на планете земля, даже в одной больнице.

— Это такой тонкий намек, что ты меня скоро пнешь под пятую точку? А катись-ка ты, Светка, куда подальше, я уже свое получил? Что-то типа этого? — зло бросает Света, прожигая меня взглядом

— Ну что ты несешь?! Блин, как же с тобой тяжело.

— Мне кажется, о том, что со мной тяжело, было известно с самого начала, — одергивает ладонь и переводит взгляд на окно. — И вот именно по этой причине, не надо разглашать ничего о нас. Я не хочу, чтобы в меня тыкали пальцем, и кричали вслед «А вот эта шалава спала с заведующим терапии. Место себе готовила на будущее. Да не вышло, погнал шлюшку малолетнюю».

— Да… тяжело вывести из головы то, что старательно вбивали столько лет.

— Тяжело. Особенно, когда тебе об этом напоминают. Мне не нужны сплетни, особенно сейчас.

— А представь, что у нас с тобой ничего не было. Посмотри на меня, пожалуйста, — вновь переводи на меня взгляд, прикусывая губу. — Представила? Ты просто работаешь у меня на отделении и все.

— Ну?

— А люди все равно будут думать то, что хотят. Кому-то ты в принципе не понравишься, в частности, женскому полу, потому что в большинстве своем бабы — завистливые сучки. Будут завидовать твоей молодости и внешности. Кто-то особо ушлый будет говорить, что ты увела у кого-то мужа, и с половиной больницы переспала. Еще могут приплести то, что ты бухаешь, берешь взятки и опять-таки спишь с пациентами. А теперь вспомни, что ты ничего этого не делаешь в реале. Ведь главное самому знать, что это не так. И никогда не оправдываться, Света. Молчание — золото. Улыбайся в ответ. Это дико злит тех, кто так старается тебе насолить.

— Но у нас с тобой все есть. Это же правда.

— Мы с тобой встречаемся, вот правда. А ты опять заладила с этой долбанной шлюхой. Ну так какая ты, к черту, шлюха?! Что нужно сделать, чтобы ты выкинула эту дурь из головы?

— Не знаю.

— Не знаешь… я тоже не знаю. Кстати, ты в курсе, что сейчас люди думают, что я стал убегать ровно в пять с работы, потому что бегу на другую работу, и беру кучу ночных смен, потому что мне вдруг приспичило заработать геморрой и кучу бабла на неясные цели?

— Нет, не в курсе, — тихо произносит Света, и на лице наконец-то появляется что-то наподобие улыбки.

— А через неделю-другую все поймут, что все это выглядит несколько иначе. Так к чему эти поводы для слухов? Давай сразу обозначим все как есть. Я не мальчик, чтобы бегать и изворачиваться.

— Нет, давай не сейчас.

— Я не пойму, ты реально считаешь меня настолько говномужиком, который даст тебе отставку через пару недель, вдоволь натрахавшись?

— Нет, я так не считаю, но боюсь.

— Чего ты боишься?

— Того, что вот-вот закончится моя нормальная жизнь. Ты тогда был прав, когда недавно говорил, что я ведомая. И слабая. И трусливая.

— Свет? Я тебя сейчас не понимаю.

— Это к вопросу о важном, — поворачивает

голову в мою сторону и мимолетно посмотрев мне в глаза, при этом кривя лицо, тут же переводит взгляд на свои сомкнутые в кулак руки. — Мне в последние дни постоянно звонила бабушка. А я не брала трубку. Смотрела на телефон, а заставить себя ответить на звонок просто не могла и не могу. Не получается. Я не знаю, как так. А вчера она написала сообщение, что, если я не возьму трубку — она приедет в университет и устроит скандал. И ведь она точно это сделает. Я ее знаю. А если она еще узнает от тех же работников отделения, что у меня что-то там с заведующим, то мне… конец. И то, что я, с ее слов, малолетняя шлюха узнает весь университет. И что бы ты ни говорил, когда идет массовая травля — тут уж не справиться, тем более такой я. Просто я знаю, как это все может быть. Она очень умная и действует… метко. И так же ловко в свое время выжила меня из общежития. А все, что она сделала — это сказала нужные слова кучке людей. Я не хочу так. Хочу, чтобы осталось все вот так, как есть. И чтобы о нас никто не знал, ну до тех пор, пока бабушка обо мне не забудет.

Переводит наконец взгляд от своих рук на меня и тяжело вздыхает, при этом вновь кусает губу.

— Какой же ты еще ребенок, Света. Она не забудет о тебе, глупышка. Поверь мне — не забудет, — беру ее ладонь и сильно сжимаю. На что Света удивляется.

— Что ты делаешь?

— Больно?

— Нет. Просто… неприятно.

— Вот именно, что неприятно. А надо сделать, чтобы было приятно. Тебе самой не надоело быть на месте зажатой руки? Пора поменять свою позицию, Света. На месте зажатой руки — должна быть хоть раз твоя бабка. Ты же снова впадаешь в позицию жертвы. Ну сколько можно?

— Мне что, надо избить бабушку?

— Ну скакалкой ее точно не помешало бы отхерачить. Но типа возраст, надо уважать, значит надо бить словами. Они порой куда более эффективны.

— Легко сказать, я не ты.

— Увы и ах, или к счастью. Женщину с таким характером как у меня, я бы вряд ли вытерпел. Сегодня не получится с ней встретиться, но как только ты закончишь занятия и придешь на смену — при мне позвонишь бабке на громкой связи. И предложишь ей встретиться.

— С ума сошел? Я ее избегаю, а ты говоришь встретиться, — возмущенно произносит Света, вырывая из моей руки свою ладонь.

— Ну вот можешь же, когда хочешь дать ей отпор. Вот так и ей дашь. Ты меня не дослушала. Ты предлагаешь ей встретиться, и я иду с тобой вместе. Не можешь с ней говорить на равных, я помогу.

— Нет.

— Да, Света. Это не обсуждается. Неужели тебе нравится каждый день трястись в страхе?

— Не нравится, хотя я уже немного привыкла.

— А не надо к этому привыкать. Так, все, это не обсуждается. Ты запомнила, что ты должна сделать после занятий?

— Позвонить ей.

— При мне.

— При тебе.

— Ну вот и отлично. А теперь поехали к корпусу, ты уже опаздываешь. Не могу же я подмочить репутацию отличницы старосты, которая, о Боги, опаздывает.

— Мне бы твою фантазию.

— Доживешь до моих лет, может и приобретешь, — трогаясь с места, констатирую я.

— Ну вот здесь хотя бы останови. Видишь же, на крыльце стоят студенты.

— Как мне тебя сейчас хочется треснуть по лбу ложкой, ты даже представить себе не можешь, — резко притормозив, бросаю несдержанно.