Попала!

Кузьмина Надежда М.

— Дурак! Я почувствовала себя плохо, ты отвел меня в ближайшие покои. И штаны застегни!

Улечься снова на постель прекрасная Алиэста не успела. Но полуобморочное состояние с закатыванием глаз изобразила мастерски. И даже исхитрилась упасть подстреленной ланью подоспевшему Арвису на руки. Я злобно заскрежетала зубами.

Потом чудесным образом пришедшая в себя миэна стала выспрашивать, нет ли вестей от Аирунаса — она за него ужасно волнуется и ждет не дождется скорого возвращения своего будущего эриналэ домой.

Из всей речи я намотала на ус одно — если такая вот стервочка

просто рвется в эриналэ, значит, это и в самом деле нечто стоящее. Но если она станет эриналэ Аирунаса, то будет чем-то вроде королевы? Ага, всю жизнь мечтала иметь вот такую в начальницах! И это не работа — тут не уволишься. Задумалась: так ли оно мне надо. Наверное, нет. Вряд ли мы с ней подружимся. А вот как сделать ей гадость, я сообразила.

«Арвис!»

«Ась?»

«Она плохо себя чувствует? Сними ей головную боль!»

«Ну, ты и…»

«Ага! Сам бы мог сообразить! Посмотришь, о чем мечтает невеста твоего брата».

Правильно, ни к чему нам такие вот королевы!

* * *

Играющий кинжалом Тиабр занял единственное в комнате кресло. Мы по пятому разу перерисовывали, на что должен быть похож потолок с учетом того, что он должен сочетаться с высоким пологом кровати. Мастер по паркету скребся в углу, как большая мышь. Еще двое изображали летучих мышей под потолком.

Арвис ушел к себе в комнату, куда тут же потоком потекли придворные. Половина по пути заглядывала к нам. Тиабр со всеми дружелюбно болтал. Фактически вопрос задавался один и тот же. Никого особо не интересовал будущий дизайн помещения. Зато все просто сгорали от любопытства — а для кого комната предназначена? Кто будет тут жить? Формулировалось вежливо, но расслышать за эвфемизмами вопрос «кого младший маэллт взял в постель?» труда не составляло. М-да, еще одна проблема — вот хочу ли я, чтобы за моей частной жизнью следили десятки не всегда доброжелательных глаз? Ой, совсем не хочу… Как-то сразу припомнились читанные в детстве романы Дюма и описание двора Екатерины Медичи. Интересно, а яды тут в ходу?

Как-то не нравится мне ход моих мыслей.

И снова накатила волной тоска по дому. На лекции хочу! А потом всей группой двинуть в кино, по дороге хихикая, жуя беляши и обсуждая, не смотаться ли в выходные к кому-нибудь на дачу? Было бы желание, а праздник всегда найдется!

Уйдя в воспоминания, и не заметила, как в комнату вошли трое кавалеров.

— Тиабр? А ты что тут делаешь?

— Сам не знаю. Думаю, отвечаю на вопросы всех, кто сюда заглядывает, — рассмеялся чистящий ногти кинжалом парень. — Спрашивать будете?

— Так ты знаешь, кого наш чудесный маэллт задумал тут поселить?

— Ну, вот и вы спросили, — рассмеялся Тиабр. — Нет, не знаю. Возможно, ему просто надоел этот пыльный склеп под боком.

А я застыла соляным столпом. Слова «наш чудесный», произнесенные бархатистым голосом с картавинкой, резанули по ушам. Осторожно обернулась — кто из троих говорил?

Они уже открывали дверь, чтобы уйти…

«Арвис, он был тут! Но я не поняла, который из трех! Идут к дверям! Верни их!»

«Спокойно, сейчас».

Из-за межкомнатной двери послышался властный голос, в котором я с трудом опознала Арвисов:

— Тиабр,

догони лиммэта Палэниса! Он мне еще нужен!

Троица у открытой двери затормозила, оглянулась на Тиабра в кресле. Тот пожал плечами:

— Зовет, проходите через эту дверь.

— Благодарю, миэн, — отозвался старший и, судя по всему, главный в троице светловолосый тип. Вот почему на язык так и просится слово лорд? Ведь куда понятнее и привычнее, чем эти миэны, маэллты…

Итак, лиммэт Палэнис. Похоже, птица высокого полета.

Глава 23

Логика, особенно когда дело касается людей, зачастую является не более чем способом уверенно идти в ложном направлении.

Д. Вэбер

Вечером Арвис появился поздно, выпил чая, закусывая оладушками, которые я успела напечь. И был молчалив и задумчив. Похоже, настроение у моего эриналэ было похоронным. Говоря шекспировскими словами, «он был грустен, как заброшенная сторожка в лесу». И Шекспир вертелся в моей голове не зря. Все же есть весьма ограниченное количество сценариев, по которым действуют люди, — и великий драматург перебрал большинство из них.

Когда мы остались одни у меня в комнате, я немедленно вцепилась в парня.

— Рассказывай.

— Что? — голос звучал сердито.

— Об этом лиммэте Палэнисе. Какое место он занимает при дворе и почему лично тебя так расстроило, что он работает на Талисию.

— Мариэ! Ты в своем мире была студенткой — что ты можешь знать о таких вещах?

— Больше, чем ты, хоть ты и маэллт! — отрезала я. — У тебя нет доступа к книгам, Сети, фильмам — то есть к многовековой истории чужих жизней. А у меня она была. Давай, рассказывай! — заглянула в его замкнутое лицо, улыбнулась. — «Ничто не ново под луною…», как сообщил нам Карамзин. Арвис, серьезно, давай колись!

Как я и предполагала, история оказалась сродни гамлетовской. Моложавый красавец Палэнис был родственником семьи — его бабка была дочерью тогдашнего маэллта — и правой рукой братьев-маэллтов с тех пор, как больше года назад пропал их отец. Кстати, отец доверял ему тоже. А миэна Алиэста с волосами, как солнечные лучи, приходилась лиммэту племянницей.

Рассказав это, Арвис умолк.

Я, сидя рядом, притянула на колени его руку, стала перебирать пальцы, потом поднесла к губам и поцеловала ладонь. Он криво улыбнулся. Так, явно я услышала не все. А что могло его так расстроить, что он не обращает на мои авансы внимания? «Гамлет», блин. Зуб даю!

— Что за привычка клясться зубами? В вашем мире это что-то ритуальное?

— В нашем мире это — самое дорогое, — хихикнула я. От представленной картинки с кабинетом стоматолога Арвис вздрогнул. Я продолжила: — Он утешал маэллиту Лиэру после гибели твоего отца, да? А теперь ухаживает за ней?

Почернел и молчит. Похоже, угадала. Невольно вспомнила пословицу про гонца, приносящего плохие вести. А сегодня я план по дурным новостям перевыполнила — разбила сердца его брату и матери и указала на предателя в высшем эшелоне власти. Всяко радоваться нечему. Такое и рассказать-то родственникам кажется невозможным, эх! А ведь как-то придется.