Попались и Пропали
Шрифт:
Выбор пал на тёмно-зелёное бархатное платье с поясом на талии. И не слишком широкой юбкой с небольшим шлейфом. Всего-то и надо — примерилась она — поотрывать нашитых тут и там разноцветных кружевных бабочек. Не наделав при этом дыр. А ещё…
То, что внезапно пришло ей в голову, поначалу показалось бредом непьющей девицы, надышавшейся перегаром. Однако отбрыкаться от сногсшибательной идеи не удалось: та упрямо забиралась обратно в голову. В конце концов, Руана прониклась симпатией к упорной липучке: как-никак,
Она сняла с подставки выбранное платье и разложила его на кровати. Слушая вполуха воспоминания о бурной юности своей благонравной кормилицы, вооружилась ножницами и взялась за работу. Урпаху внезапно растащило на запретные откровения, которые Викрат слушал с нескрываемым удовольствием. Так что оба даже не заметили, как полоумная дурища кромсает дорогущую обновку.
А когда взбодрившаяся рассолом и приятной беседой старуха, наконец, вспомнила о воспитаннице, было уже поздно. Руана не только поработала с платьем, но и откромсала кусок меха от своей накидки серебристого меха.
— Ты!.. — едва ли не впервые на памяти, не сразу смогла обругать её Урпаха.
— Я, — согласилась Руана, сгребая с кровати недоделанное платье, и поторопилась заткнуть кормилице рот:
— Сейчас всё покажу.
Она бросилась за перегородку натягивать обновлённую обнову.
— А что случилось? — не понял Викрат причины того, что превратило лицо старухи в маску злобной лесной ведьмы.
— Что случилось?! — прошипела та, скручивая в жгут ту самую мокрую тряпку, которой спасалась от головных болей. — Что случилось. Да, уж случилось. Ну… Я тебе, задрыга, сейчас задам!
— Викрат! — завопила Руана, спешно натягивая платье. — Держи её! А то не покажу, что сегодня вечером всех убьёт!
— Я сама тебя сейчас убью! — вопила Урпаха, размахивая оружием и барахтаясь в объятьях мгновенно подскочившего таара. — Засранка! Чтоб тебя разорвало! Поганку этакую!
— Ты скоро? — уточнил Викрат, подсмеиваясь над развоевавшейся старухой, но держа её крепко-накрепко. — Мне ещё ни разу не доводилось прилагать столько сил, чтобы удержать даму. Обычно те сами от меня не торопятся отцепиться.
— Что?! — взревела обалдевшая кормилица. — Ах ты мерзавец! Пахабник!
— Отпускаю! — предупредил таар, ускользнув от удара тряпкой по башке. — Руана! Давай скорей! Она же меня убьёт! Откуда тут бабочки? — проворчал он под нос, перепрыгивая через кровать.
— Сейчас покажу, — пообещала ему Руана, выплывая из-за перегородки.
И пытаясь на ходу затянуть боковую шнуровку.
— Уф-ф-ф! — шумно выдохнула Урпаха, рухнув в кресло после того, как не сумела перевалить через кровать вслед за попрыгунчиком тааром. — Показывай: что там у тебя?
— Вот, — расставив руки, картинно продемонстрировала рукодельница
Облегающее платье имело неглубокий полукруглый вырез горловины — почти под самое горло. Неширокую юбку и совсем узкие для нынешней моды рукава. Довольно строгое платье для прогулок на свежем воздухе: чтоб нигде не поддувало. За исключением срезанных бабочек оно практически не претерпело изменений. На первый взгляд.
— Ну, и? — разочарованно зафыркал Викрат, в прыжке падая на девичью кровать.
Аж все бабочки разлетелись. А Руана медленно повернулась на месте.
— Да, чтоб меня! — восхитился неутомимый повеса, хлопнув в ладоши. — Это просто…
— Срамота, — со вздохом уныло констатировала всякого повидавшая старуха. — Так и знала, что очередное позорище.
— Да, ладно тебе, — не согласился великий знаток женской красоты. — Не будь злюкой. По-моему, превосходная задумка. И так щекочет… э-э…
— Знаю я, где у вас от такого бесстыдства щекочет, — более благодушно проворчала Урпаха и вдруг признала: — Завлекательно вышло. Даже завлекательней того платья, где у тебя всё наружу аж то сосков.
— Мамушка! — обернувшись, возмутилась Руана.
— Что вижу, то и говорю! — окрысилась кормилица, поднимаясь и бросив на стол ставшее ненужным мокрое оружие. — Будет она меня ещё поучать. Лучше за дело взяться. А то до вечера можно и не поспеть. Ты ж ещё чего-то хотела?
— Обшить по горловине мехом, — голоском величайшей из скромниц пролепетала воспитанница.
— Серебристым по зелёному? — глянув на кровать с испорченной накидкой, пробормотала Урпаха. — А что. Красиво так-то. Но это уж я сама. А то ты нашьёшь тут: вкривь да вкось.
— Тогда, я, с твоего позволения, пойду прогуляюсь.
— Иди, — отмахнулась кормилица.
И рухнула обратно в кресло: ещё чуток пострадать и повздыхать. Выходило у неё замечательно.
Выйдя из-за перегородки и направившись к подставкам с платьями, Руана вспомнила о приятеле:
— Пойдёшь со мной?
— Я иду спать, — отверг тот лестное предложение. — Хотя бы на пару часиков: не меньше пяти, — категоричным тоном предупредил он, что любое вторжение посчитает поводом к войне.
После чего господин Таа-Дайбер откланялся. А Руана принялась облачаться на прогулку. На верховую прогулку, ибо, как выяснилось, днём в цитадели ничего интересного.
— Мамушка, ты не против, если я одену свой наряд для езды верхом? Тот, что подарили Таа-Дайберы тоже нужно переделывать.
— Тебе не стыдно? — с тяжким вздохом безнадёжно проигравшего воспитателя, задала та пустой вопрос.
— Конечно, не стыдно, — утешила её воспитанница. — Я же сама его изготовила.
— Такую срамотень даже ярании не носят, — попыталась укорить её кормилица.