Попались и Пропали
Шрифт:
— Ещё как, — усмехнулся Радо-Яр, убрав её ладонь с лица.
И прижав к груди. Однако дальнейших ласк не последовало: он слушал. Он должен был хоть немного разобраться в женщине, которую, похоже, выбрал для себя. И только для себя.
— Понимаешь, — продолжила Руана, вздёрнув подбородок и засмотревшись на звёзды. — Мои кондитеры остались далеко. Любой человек решит, что с их появлением я вернусь в состояние пирожного. И будет прав. Потому что далеко — это для всех означает одно и то же: далеко.
— Хочешь сказать, — нахмурился он, —
Ну, как можно к нему не тянуться — поняла Руана хотя бы одну из причин своей оголтелой привязанности. Он всё настолько правильно понимает, будто и впрямь читает её мысли. Это вовсе не означает, что он их приветствует. И даже не станет с ними бороться. Но, понимает же.
— Для меня «далеко» означает время. С тех пор, как я покинула дом, слишком многое произошло. И дело не в твоём дурацком похищении. За которое ты, кстати, ещё не расплатился.
— Скажи как, и расплачусь, — вдруг не усмехнулся, как обычно, а просто улыбнулся он.
Руана наклонилась. Поцеловала его и вновь прилегла на широкую грудь погреться: перед рассветом стало слишком свежо. Радо-Яр подцепил второе одеяло и заботливо укрыл свою мерзлячку. Она повозилась, устраиваясь поудобней, и пригрозила:
— Как только придумаю, обязательно потребую расплаты.
— Значит, — резюмировал Радо-Яр, — твой отец остался далеко в прошлом.
— Вроде того.
— Ты действительно не понимаешь, что он вправе вторгнуться в твою жизнь силой? — холодно осведомился мужчина, минуту назад обворожительно ей улыбавшийся. — В любой момент. И вся твоя бравада не будет стоить воздуха, который ты сотрясаешь.
— Может, — вздохнула Руана. — Думаю даже: обязательно попытается. Однако ничего не сумеет сделать.
— Ты так в себе уверена? — покривился он, как человек, презиравший пустые, но громкие заявления.
— До сегодняшнего дня не была, — провела она пальцами по его губам, исправляя это искривление.
— И что случилось сегодня? — убрал он её руку и зло сверкнул заледеневшими синими глазами. — Бруст? Надеешься на его защиту?
— Сегодня… Точней, уже вчера случился твой отец, — терпеливо пояснила Руана, привыкая к мужской ревности, которой в прошлой жизни её не баловали. — Он познакомил меня с одним старинным, но действующим законом. С которым — конечно же, совершенно случайно — меня никто прежде не ознакомил.
— Сколько тебе лет? — выпалил Радо-Яр, приподняв голову.
— Уже три месяца, как двадцать.
Он уронил голову обратно на кошму и злорадно ухмыльнулся.
— Да, — постучала она пальчиком по его широкому упрямому лбу. — По закону таария, достигшая двадцати лет, считается совершеннолетней и самостоятельной. Даже не выйдя замуж. Всё, как у яраний. А поскольку свободу я люблю больше, чем отца, ему меня уже не подмять. Как и вашему разлюбезному Брусту.
— Тогда зачем ты морочишь ему голову?
— А отец тебе не сказал? — сексуально проурчала она, целуя каменную статую, покрытую вечно горячей резиновой оболочкой.
Такое
Во всяком случае, прежде у неё как-то не возникало желания облизывать потных мужиков. Подобные сцены в фильмах вызывали стойкую брезгливость. А вот, поди ж ты. Это что, уже любовь? Тогда почему самоотречение не включается на полную катушку? Она вовсе не прочь кое в чём уступать. Ну… в чём-то несерьёзном. Иногда. Под настроение.
— Нет, — с подозрением покосился опытный лазутчик на ту, что претендует на его лавры.
— Странно, — пробормотала Руана, оторвавшись от его шумно задышавшей груди. — Я была уверена, что он тебе рассказал. О том, что я задумала.
— То есть, ты этого сделать по-прежнему не хочешь?
— То есть, мне пора возвращаться, — напомнила она, уклоняясь от обидного ответа.
— Сегодня же праздник, — сыронизировал назл, резко сев и стряхнув с себя томную деву. — В твою честь. Интересно будет посмотреть.
— На какое бесстыдство я способна? — проворчала Руана, барахтаясь и путаясь в одеяле.
— Не пытайся меня заинтриговать, — вытряхнул он девушку из тенет и сунул ей рубаху: — Одевайся скорей. А то не смогу тебя отпустить.
Затем вскочил на ноги и побежал к речке. Да что там: полетел, едва касаясь ногами земли. Красивый — умереть не встать. Просто глаз не оторвать.
Влюбляться в красивых мужиков, полнейший идиотизм — читала она себе просветительскую лекцию, натягивая рубаху. Особенно, если ты сама мало что из себя представляешь. Да, фигура у неё, что надо. Но полностью отсутствует то, что называют шармом. Пацанкость прикольно смотрится в девчонке-подростке. В двадцатилетней дылде она смешна и нелепа.
— Давай быстрей! — возмущённо фыркнула над ухом Нала-Яри. — Чего расселась? Сама же хотела вовремя вернуться.
Руана прихлопнула подпрыгнувшее сердце и выдохнула:
— Никогда больше не подкрадывайся!
— Я не хотела тебя напугать, — изумлённо вытаращилась девчонка, присев на корточки. — Ты сама испугалась.
— Блестящая логика, — проворчала Руана, закрепляя поясом юбку. — Интересно, кто тебя этому научил?
— Урх, — простодушно поведала ярания.
На этот раз сердце ухнуло куда-то в живот.
— Он принимает в тебе столь горячее участие? — старалась не язвить внезапно проклюнувшаяся ревность.
Как там Викрат описывал Нала-Яри? По достоверным сведениям она уже давно не девственница? И кто, интересно, этому поспособствовал? Не Радость ли Ярая? На которого девчонка явно неровно дышит.
— Ещё как принимает, — скучающе пробормотала болтушка. — Он ведь мой отец.
— Что? — не успев разобраться с ревностью, начисто охренела Руана. — Твой отец?
Изыскания съехали с плоскости личного на окружающих и понеслись вскачь.