Попробуй меня разлюбить

Высоцкая Мария Николаевна

Дождь в этом проклятом городе даже не думает заканчиваться. Кофта вымокает до нитки за считаные секунды.

Хлюпаю носом, разглядывая Кайсаровский профиль.

Данис широким шагом огибает капот машины. Подходит ко мне вплотную. Мои плечи ходуном ходят, вверх-вниз, вверх-вниз. Дыхание рваное, я то и дело открываю и закрываю рот, но паника не исчезает. Она все еще со мной. Близко-близко. В затылок дышит.

Капли дождя стекают по лицу миллионами дорожек. Они смешиваются со слезами, а вокруг ни души.

Только я и Данис.

— Все, — он рывком притягивает меня к себе, — все, — касается ладонью спины. — Успокойся. Все будет хорошо. Слышишь меня? Все хорошо. Прости, прости меня, — шепчет.

Мотаю головой. Данис ловит мое лицо в свои ладони, морщится, видимо от боли, потому что ему приходится воспользоваться пораненной рукой.

— Хватит! — выдает с агрессией. — Катенька, — резко соскакивает в нежность. Шепчет почти, задевая губами мою щеку. — Все хорошо. Не плачь.

Его руки обнимают меня сильнее, стискивают крепче. Я чувствую жар его кожи под рубашкой и подвываю в такт неровному дыханию.

— Мне страшно, — всхлипываю. — Мне так страшно, — обвиваю ладошками каменную шею. — Прости…

Мы стоим под проливным дождем. Данис так крепко меня обнимает, прямо как в нашем общем прошлом…

Именно поэтому я не могу удержаться, именно поэтому перехожу черту. Привстаю на носочки и касаюсь его губ своими. Сначала робко, едва задевая, а потом, потом целую по-настоящему.

Ноги подкашиваются, а сердце, боже, мое бедное сердце заходится предсмертными конвульсиями. Каждый закуток моей души огнем горит.

Касаюсь его языка своим и умираю. Начинаю жалобно скулить, вымаливая об одном: пусть это не прекращается, пусть он меня не отталкивает. Только не сегодня, не сейчас, ни в эту минуту, когда я готова воспламениться и сгореть дотла.

Поцелуй углубляется. Данис фиксирует затылок ладонью, начиная просто пожирать мой рот. Агрессивно, с толикой боли. Чувствую, как его зубы чуть сжимают мою нижнюю губу, и просто лечу вниз с обрыва.

Сознание затуманивается окончательно. Живот сводит судорогой из желания и адского дискомфорта. Я хочу его. Как самая настоящая нимфоманка. Его!

Ничего больше не имеет значения. Ничего. Только он и я. Мгновение, возможно, оно никогда больше не повторится, и именно поэтому я хочу насытиться им до передоза.

Холодный дождь теперь не что иное, как красивая декорация. Я не чувствую холода. Только жар. Лицо, пальцы, грудь, живот — каждая часть тела полыхает. Как это остановить, да и нужно ли? Вопрос без ответа.

Только тихое мычание в любимые губы.

— Пожалуйста, — бормочу, — пожалуйста, — сама не понимаю, о чем прошу. Просто не понимаю, но уверена, будто он знает. Всегда и все знает.

Когда оказываюсь пригвожденной к машине, вздрагиваю от легкого удара лопатками о стекло.

О боже, его холодные ладони стискивают

мою талию под кофтой. Он прикасается к голой коже, скользит выше, сжимая грудь. А мне хочется большего, хочется избавиться от белья, хочется, чтобы он сжал ноющие соски. Поласкал меня, как когда-то.

Из глаз снова брызжут слезы, это все от переизбытка эмоций. Грань пройдена обоюдно. Я вижу в его глазах такой же океан, как и у меня, сотканный из желания.

Тянусь пальцами к пуговице на его джинсах. Он твердый. Каменный просто.

Воздух из легких окончательно выбивает. Ничего не могу. Дышу с трудом. Еле-еле. И залипаю на его губах, на своих ощущениях, когда трогаю вздыбленную плоть под толстым материалом черных штанов. Горю от жадных прикосновений, Дан впивается пальцами в мою кожу не жалея, возможно, останутся отметины, но сейчас это не главное. Сейчас вообще ничего ни главное. Только мы.

— Катя, — выдыхает в мой рот. Смотрит. Теперь по-другому, теперь так, как несколько лет назад. — Моя Катенька.

Данис прижимается ко мне сильнее, сковывая движения моей руки, блуждающей на его ширинке. Закусываю губу. Заглядываю в его глаза, а потом словно просыпаюсь.

Кайсаров снова собран и серьезен. Разительная перемена. Колоссальная. Хочется заплакать. Разрыдаться.

— Это адреналин, — выдает через стиснутые зубы. — Садись в машину.

— А ты? — жалобно скулю, наблюдая за его отдаляющимися шагами.

Обхватываю себя руками, потому что теперь, вот теперь становится холодно. Он снова меня бросает.

— Я в аптеку. Приготовься, вытащишь пулю. Сама решила помогать, — добивает, окончательно повернувшись ко мне спиной.

Глава 18

— Ты мне должен! — рявкаю в трубку, как только оказываюсь под козырьком гостиницы. Дождь стеной. Одежда насквозь.

Отец шелестит бумагами. Медлит. Всегда, сука, медлит.

— Мы так не договаривались.

— Мне похер, о чем мы договаривались, я твою просьбу выполнил. Так что будь добр, выполни свою, — цежу сквозь зубы и уже на автомате, как это было раньше, бросаю взгляд на Катю.

Она до сих пор сидит в машине. Мы приехали минут десять назад, но она все еще не вышла. Когда открыл дверь, только зыркнула исподлобья, а потом молча отвернулась. Знаю, что обидел, знаю, что на протяжении последних часов только ору на нее и пугаю. Но, твою мать, меня и самого выносит от этой ситуации. Это все эмоции. Нервы. Дичайший стресс. Хладнокровие сохранять не получается абсолютно, потому что, когда я увидел ее там… в этом чертовом доме, меня коротнуло. Настолько, что последствия разгребаю до сих пор, и я сейчас не о дорожке трупов, которую я за нами оставил. Нет. Меня внутри тряхнуло. Высшая отметка по шкале Рихтера*.