Попробуй меня разлюбить
Шрифт:
Я стою посреди отцовского кабинета, чувствуя подступающие слезы, а ведь буквально пять минут назад ехала в такси и улыбалась. Данис впервые за все время пригласил меня к себе в гости. Мы много разговаривали, лепили снеговика и смотрели новогодний фильм. Эти несколько часов пролетели за секундочку.
— В гостях, — шмыгаю носом, потому что папа, кажется, впервые повысил на меня голос.
— В каких гостях, Катя? Почему ты не предупредила? Почему не берешь трубки?
Шарю по карманам и, к собственному ужасу,
— Я… У меня телефон сел. Я забыла…
— Забыла? — папа смотрит на меня как на дуру.
Сглатываю слезы и отвожу взгляд. Так больно почему-то. Очень. Я не сделала ничего плохого.
— Ты с этим мальчишкой опять была?
Киваю. После того как папа узнал, чей сын Данис, он как с цепи сорвался. Ничего слушать не хочет. Совсем.
— Мы, кажется, с тобой говорили на эту тему, Катя?! Разве нет? Ты обещала…
— Я ничего не обещала! — срываюсь на крик и громко шмыгаю носом. — Ничего!
— Ты не будешь с ним общаться. Поняла меня?
— Буду. Буду, понял? Данис хороший, я сегодня была у него в гостях, и меня там никто не убил!
Папа после моих слов чуть ли не белеет.
— Ты была у него дома? — прищуривается. И говорит так, боже, будто в гроб сейчас ляжет.
— Я… Я…
— Ты понимаешь, кто его отец? — Папа огибает стол и делает шаг ко мне. — Бандит, Катя! Настоящий. Он убивал людей. Он плохой человек. Тебе нельзя дружить с этим мальчиком.
Папина рука ложится на мое плечо. Передергивает. Не хочу, чтобы он меня трогал. Не хочу! Ненавижу его. За что он так с Даном? Он ничего плохого никому не делал!
— Нельзя? — в ужасе смотрю на отца. — Почему, папочка? Разве дети должны нести ответственность за поступки родителей? Разве они должны страдать из-за тех, кто их родил?
Я реву, но продолжаю стоять на своем. Не вижу перед собой почти ничего. Картинка давно размылась, но я не могу склонить голову и так легко сдаться! Ни за что!
— Должны?! — кричу во все горло. — Ты сам говорил, что Данис хороший парень! Он был у нас дома. Не раз. Он тебе нравился. А теперь, теперь…
Папа на мой всплеск эмоций не реагирует. Его не трогают ни мои доводы, ни притянутые за уши аргументы. Он считает себя правым и на этом ставит жирную точку.
— Иди в свою комнату. Ты наказана, Катерина, — спокойно изрекает отец и больше на меня не смотрит.
Только когда я оказываюсь на пороге кабинета, добавляет:
— Ты наказана не за ваше общение, а за то, что поехала в дом человека, родственники которого связаны с тем, с чем я борюсь всю свою жизнь. Ты уже не маленькая и должна понимать, кем я работаю, дочь.
Уцепившись пальцами за косяк, выпрямляю спину и без слов шагаю наверх, в свою комнату. Место собственного же заточения.
Хлопаю дверью так, чтобы родители услышали, рывком падаю на кровать. Плачу.
Данис хороший. Он самый классный, добрый и честный из всех, кого я знаю.
Мне с ним так интересно, что расставаться ни на секундочку не хочется.
Мы полтора года дружим. Дружим ли? Иногда мне кажется, что я его люблю. Так сильно, что взглянуть хоть на кого-то еще просто не могу. Не то что не могу, я их не замечаю — других.
Все эти парни лишь безликая масса. Не больше.
Отчаянно колочу кулаками подушку, не с первого раза услышав, что в комнате я уже не одна.
Повернувшись, смотрю на дверь. Мама громко вздыхает и задумчиво окидывает мою комнату взглядом. Чуть помедлив, делает шаг, а потом присаживается на край кровати.
— Я хочу побыть одна, — выдаю не без агрессии. Правда, в моем голосе так и сквозит отчаяние.
— Котенок, — шепчет на выдохе и наклоняется ко мне. — Почему ты не рассказала мне, что Данис позвал тебя в гости?
— А разве это противозаконно? — надуваю щеки, а мама вытягивает ноги, опираясь на изголовье кровати спиной.
— Пусть лучше Данис приходит к нам. Хорошо?
— Чтобы папа его выгнал?! Ты что, не понимаешь? Мама, он же… — Договорить не могу, снова начинаю рыдать.
— Никто никого не выгонит. Ты поехала в чужой дом, возможно опасный, ничего не сказала, телефон выключила.
— Он сел, — бурчу возмущенно.
— Не важно. Мы переживали, Катя. Папа был в бешенстве.
— Он против Дана.
— Катя, вы вот-вот закончите школу. Ты еще успеешь столкнуться с любовными переживаниями.
— Мы друзья, мама.
Сама себе вру. Мы не друзья. Не друзья. Я его люблю, очень люблю. Но признаться страшно. Он же оттолкнет. Точно оттолкнет. Ему не нужна девушка, он сам говорил. Сам постоянно делает акцент на том, что я друг.
Всхлипываю теперь уже от досады. Я впервые так сильно влюбилась, но моя любовь безответна.
— Он говорит, что мы друзья. Ему не нужна девушка, — заикаюсь и снова плачу, замечая мамину улыбку.
— Ну конечно, — она откровенно посмеивается. Не верит мне. — И именно поэтому он ни на шаг от тебя не отходит. Потому что друзья? — Мамины пальцы взъерошивают мои волосы, а ее улыбка становится теплой-теплой.
— Ты думаешь, что? — прикрываю рот ладошкой. — Правда?
— Скорее всего, — подмигивает и тянется ко мне с обнимашками. Бросаюсь к маме навстречу, делая несколько глубоких вдохов, вжавшись носом в материнское плечо.
— И что мне делать? — хлопаю глазами.
— Ну, в первую очередь предупреждать нас о своих передвижениях. Звать Даниса к нам в гости, вместо того чтобы ездить к нему, а во вторую…
— Что? Что во вторую?
— Признаться.
— В чем? Кому?
— Данису. Что ты влюблена, — мама обхватывает ладонями мои щеки.