Попробуй меня

MargoLay

Сейчас ее нет.

И теперь я потерялся окончательно.

Ну заканчивай уже.
– пробубнил я окаменевшим языком, и резко поднял девушку за волосы, мгновенно всматриваясь в ее глаза.

На ее губах еще красовались прозрачные капельки моего вкуса, а на выпирающих скулах по прежнему переливались крупные капли слез.

Я не кончу в тебя, Кимберли.
– с наигранной жалостью процедил я и тут же застегнул ширинку, отпустив волосы девушки со своей руки.
– Я даже не начну наслаждаться тобой. Спасибо за минет,

отстойней этого я ничего не чувствовал.

Как всегда не дождавшись ответа, я вылетел прочь из этой гребаной уборной и напрямик направился к барной стойке, около которой уже вовсю тусовался Малик.

Ты не выглядишь таким, точно тебе дали жару.
– подстебнулся надо мной Зейн и протянул мне маленький сверток с травкой.
– Может это тебя порадует?

Усмехнувшись, я выхватил из его рук свернутую купюру и мгновенно затянулся, закатив глаза к потолку.

И только находясь в состоянии идиотского опьянения травкой, я мог прикоснуться к ней. Я мог ощущать ее рядом и мне даже не становилось плохо от этого - рядом с ней я вспоминал, что такое бабочки и как они пробираются в мой желудок.

Что за херня, Малик, слишком крепко.
– прокашлявшись, обращаюсь я к своему приятелю, и буквально валюсь с ног, если бы не он сам, крепко держащий меня под руку, не позволяя свалиться на пол.

Спокойно, Стайлс. Просто Гримшоу решил поприкалываться.
– смеется Зейн, а в моей голове его смех отдается каким-то ебаным эхом.

Мошки, опять мошки.
– хрипло начинаю паниковать я и размахиваю руками во все стороны.
– Ебаный клуб, где их директор, я вынесу ему все зубы с этими чертовыми мошками.

Пойдем умоемся, Стайлс, пойдем.
– и он буквально несет меня на руках, а еле переставляю ноги, начиная смеяться во весь голос и мысленно осознавая, что никаких мошек тут и в помине нет - это ведь настоящие мухи!

Тебе должно быть стыдно за меня, Рикка.

Я веду себя как полный придурок, я тону в дыму, ища в нем выход.

Покажи мне тот самый выход, девочка.

Не дай мне затонуть в нем до последнего.

Вот так, Стайлс, все в порядке, только не бойся.
– приговаривает мне на ухо Зейн и осторожно вытирает мое лицо своей ладонью.
– Не бойся, парень, я с тобой.

Вместо умывальника я обнимаю этот затхлый унитаз в подсобке клуба, очищая свой желудок до такой степени, что по его стенкам уже начинают ползти какие-то жучки, и внутри все щекочет-щекочет, да так сильно. Хочется рассмеяться, а вместо смеха получается лишь пронзительный хрип.

Все переламывается внутри, как будто ломится забетонированный участок.

Все скребет и выворачивает.

А на самом деле, выворачивает лишь только меня.

Ты весь горишь.
– замечает Малик, помогая мне встать с колен.
– Поехали домой, приятель,

я отвезу тебя.

Разум затуманен. Либо все в округе пронизано дымом, либо в моей голове сплошной сумасброд.

Я не знаю, как я попадаю в машину к Малику и даже более того, оказываюсь пристегнутым к переднему сидению.

Включи мою флешку, друг, хочется музыки.
– еле передвигаю языком я и тут же опускаю голову на ледяное окно, выдыхая воздух губами.

James Blunt – You are beautiful

Мать твою, Стайлс, что это дерьмо делает на твоей флешке?!
– возмущенно вопит Малик.
– Ты когда-нибудь слушал такую херню?

Закрой свой рот, Зейн.

Стайлс, это просто абс...

Это любимая песня Дейвидсон, поэтому просто замолчи.

И он замолкает.

Я никогда не позволял ему говорить тогда, когда внутренний голос практически умоляет все вокруг замолчать.

Потому что говорит или поет то, что напоминало мне о ней.

Холодно на улице.
– все-таки начинает свой томный разговор Зейн и резко заворачивает направо.

Я влюблен в нее.
– тихо сказал я, продолжая давить в себе смертельное чувство желания выпрыгнуть к чертям из машины и свалить к ней.

Декабрь.
– чуть помолчав, отвечает Малик, кивая головой под ритм музыки.

Я влюблен в нее.
– говорю я опять и опускаю уголки глаз вниз.
– Я влюблен в нее, Малик, но я знаю, что любовь - это мой крик в пустоту. Я не нужен ей ни со своей любовью, ни без нее.

Моя голова кружится от такой музыки и меня окончательно срывает с тормозов.

Все вокруг кажется таким волшебным, что если вы не в сознании, явно можно представить, что все это просто сон. Глупый сон, которому ни за что не суждено сбыться.

Придет день, когда все мои чувства обратятся в пыль, а солнце поглотит мою единственную надежду, которая есть у меня. А я по-прежнему влюблен в нее, Зейн. Я влюблен в нее без остатка. И я не знаю, что с этим делать.

Малик тяжело вздыхает. Мне становится невыносимо жаль его, потому что он слушает мои мысли, которые кажутся для него сопливым бредом, и я просто уверен в этом.

У него своя жизнь.

У него есть Эмили.

У меня же нет никого.

Декабрь.
– наконец, говорит Зейн и делает погромче.

Я чувствовал себя так, точно внутри меня поднималась буря, точно я тонул в этой странной, но болезненной радости, которая смешивалось с одиночеством.

Был декабрь.

И я ничего не мог сказать ему в ответ.

И я не сказал ничего. Я просто отвернулся к окну и вновь приклонил голову к стеклу до тех самых пор, пока мы не очутились около моего дома.

Тебя проводить?
– своеобразно-заботливо спрашивает Малик и хлопает меня по плечу так, как будто и не собирается отпускать меня одного.