Попробуй меня

MargoLay

Мы умираем?! – трясущимся голосом пропищал Найлер, испуганно хлопая ресницами. Миллиард морганий в секунду. Дамы и господа, Найл Хоран – взрослый мужчина к вашим услугам.

Я мягко улыбнулась и шутливо потрепала блондина по голове. Ради того, чтобы он не забывал – я рядом.

Это ведь так важно – просто быть рядом.

Срочно расскажи мне что-нибудь, Рикка, пока я все еще не забыл, как дышать. – быстро заговорил тот, все также вжимаясь в меня мертвой хваткой.

Ну, например, теперь

я знаю, что ты зимой носишь 5 пар носков.

Хоран сделал такое выражение лица, как будто бы я на весь салон проорала, что он к тому же носит милые подштанники с начесом и маечку с лягушатами.

Я думал, ты можешь перевести тему на что-нибудь менее личное. – ледяной тон.

Нужно долго молчать, прежде что-нибудь рассказать о тебе, чудо. – улыбнулась я и опустила голову вниз, всем видом показывая – у меня нет настроения говорить о ком-либо, если этот кто-либо – не Гарри.

Через час и несколько минут, Хоран уже вышагивал по припорошенному снегом асфальту так, как будто он, простите, пуп Земли.

Я счастлив находиться здесь, черт побери! – рассмеялся он и вдохнул полной грудью Лондонский воздух, выпуская ртом колечки ледяного дыхания. – Все пахнет наступающими праздниками, да, Рикка!?

Я что-то буркнула ему в ответ, глотая этот воздух только лишь ртом. Дышать этим было невозможно. Либо я окончательно сходила с ума, либо запах гребаного кудрявого придурка был повсюду.

Мы ехали в такси молча. Найл с восторгом любовался на развешенные гирлянды, сверкающие фонарики, с восторгом облизывал губы, когда ему удавалось учуять запах шоколада и булочек.

Я сидела, сжав зубы. Пересчитывала кольца на пальцах и тщательно скрывала порезики на запястьях.

Никакого настроения.

Никакого Рождества.

Никаких улыбок.

Ни-че-го.

Мне так хотелось услышать этот проклятый звонок на мобильном. «Я надеюсь, ты в порядке. Можешь не отвечать.» - все, что мне было нужно.

Пару слов, Стайлс, пару слов. Неужели это так сложно, хоть как-то взять – и напомнить о себе?

Невероятная боль. И самое интересное, я даже не знаю, что болит. И к врачу-то не пойдешь, не знаешь, что сказать и как объяснить. Как же она помещается во мне? Вроде и Найл рядом, вроде и Гарри жив, вроде и мама дома ждет, и папа скоро приедет.

Какая-то душа. Чего-то там болит. Ну да, щемит немного. Не на том боку спала.

Это все игра для кого-то.

Для нас, Стайлс, это уже что-то больше.

Это больше не игра, и мы уже не дети, ты можешь кричать «помоги мне» или все, что хочешь. Никто тебя не услышит.

Это всего лишь ты.

И где-то рядом я.

Я заеду вечером, да? – подмигнул мне Найл, когда наконец, я доехала до своего дома и пришла пора мне выметаться из такси.

Что? Вечером?

Ну Зейн и все остальные собираются в одном небольшом кафе в центре. Просто дружеская встреча. – хихикнул тот, подавая

мне сумку. – Не могу же я оставить тебя.

«Зейн и все остальные.»

Это пройдет, это пройдет. Когда-нибудь, Рикка, это все пройдет.

Пройдет тогда, когда ты перестанешь осознавать, как внутри тебя разгораются пожары и перестанут истерично-бешено трястись эти гребаные руки. Когда при имени «Зейн» ты перестанешь вспоминать имя «Гарри» и представлять, как разлетается твое сердце от его стеклянных глаз.

Да. – холодно, без эмоций. – Конечно, Найл. Заезжай.

И так быстро, быстро-быстро, пробегая по снежному асфальту прямиком к родному дому, кусая губы до того, что кровь уже на языке, я начинаю тарабанить по двери, как будто это что-то изменит.

Как будто мама исправит то, что я уже не могу.

Н-е-м-о-г-у.

Ждать.

Ждать и ждать.

Господи, Рикка, наконец-то. – дверь перед моим носом распахнулась. – Почему так долго?

Рейс задержали. – спокойно ответила я, вглядываясь в глаза мамы. – Может, впустишь меня в дом?

Она сделала уверенный шаг назад и тут же выхватила сумку из моих рук, хватаясь за свои волосы и запуская в них свои руки.

Я чуть с ума не сошла, ты обещала быть в 4! – обеспокоенно сказала она, как будто тот факт, что она не видела меня почти целый месяц, не подразумевал ничего семейного. В том плане, что, вроде как, люди целуют друг друга, когда не видятся долгое время.

Я спокойно сняла куртку и повесила ее на крючок. Все так автоматически. Ты скоро совсем забудешь, Дейвисон, что ты вообще человек. Жить без эмоций, по-твоему, это очень весело, верно?

В носу стоял странноватый и довольно-таки подозрительный запах мужского одеколона.

Мы с отцом устали ждать.

С кем? – тут же переспросила я, и, кажется, совсем позабыв о том, что по дому нужно ходить медленно, ринулась в сторону огромного зала и мгновенно влетела в комнату, действительно обнаружив отца на диване.

Не знаю, чувствовали ли вы это когда-либо.

Когда ты не видишь его целую вечность, а затем так неожиданно встречаешь его в своем доме, такого усталого, но до бесконечности родного. С небольшой ямочкой на подбородке и привычными морщинками около глаз, читающего новую газету, во всем этом домашнем и все это выглядит так…

Папа? – ледяным тоном прошептала я, буквально, не веря своим глазам.

Я накинулась на него так, как будто он – это единственное, что окружало меня. Прижавшись к отцу всем телом, я обхватила его за шею так крепко, что он тут же закашлялся и погладил меня по голове так, как было 16 лет назад – точно я маленькая девочка, по-прежнему верящая во что-то волшебное.

О боже, Рикка, ты задушишь меня! – хрипло рассмеялся отец, по-отцовски вежливо целуя меня в макушку и усаживая рядом. – Как перелет?