Попрыгун
Шрифт:
– Глупости! – решительно ответил я, чувствуя в груди противный холодок. – Я не хочу, чтобы ты думала о ней плохо.
– Да ничего я не думаю, – отмахнулась Беата. – Просто так вполне могло быть, и я даже не могу ее за это осуждать, если это правда. Очень бы не хотелось… Да и кто я такая, чтобы судить других…
Голос Беаты был горьким. Она украдкой смахнула набежавшую слезу и уставилась в ночь. Я понимал, что она думает о Филиппе, мне же было не по себе от ее слов. Я оглянулся на спящую Соню.
– Беата, а почему Жером шарахался от тебя? – спросил я. – Что такого
Беата повернулась ко мне и слабо усмехнулась.
– Да нет в этой истории ничего таинственного. Жером такой же фанатик, как и Филипп, даже еще хлеще. У Филиппа хоть какие-то проблески разума были, а Жером думал спинным мозгом, да и того было кот наплакал. Любая женщина рядом с Филиппом воспринималась им как потенциальная угроза революционному движению. Ну, а когда выяснилось, что я – не совсем обычный в общепризнанном понимании человек, то я сразу стала врагом номер один. Я же могла увести Филиппа с собой, и тогда вся их борьба сдулась бы сама собой. Представляешь, Жером лично чистил Филиппу сапоги! Да он бы ему ноги целовал, если бы Филипп позволил.
– Филипп не был Императором? – спросил я. Беата рассмеялась.
– Что ты, конечно нет. Разве ты не понял, кто Император Сейвиллы?
Я отрицательно покачал головой.
– Молодежь… – с сожалением протянула Беата. – Это же первое, что следует просить – умение определять, Император перед тобой или нет. Сейвиллой правил Хосе!
Я вытаращил глаза и открыл рот. Вид у меня, по всей вероятности, был невероятно глупый, поскольку Беата довольно рассмеялась.
– Как – Хосе? Недотепа Хосе? Взрывник Хосе? – ошалело повторял я.
– Вот именно, – подтвердила Беата. – Тот самый взрывник Хосе, погибший во время атаки медуз.
– Беата, ты сошла с ума, – возразил я. – Император не может погибнуть в своем мире. Он там царь и бог. А Хосе был обычным полусумасшедшим взрывником…
– Я впервые встретила Хосе лет двадцать назад, – возразила Беата. – Он всегда был с Филиппом. Тот доверял ему, как себе. Так вот, за двадцать лет Хосе всего лишь сбрил усы – вот и все изменения. Он не постарел, не поседел, не растолстел… Он остался прежним.
– Ты же не была на Сейвилле постоянно, – не сдавался я. – Могла позабыть, как выглядит Хосе. Да это мог быть его сын. Его назвали в честь отца, и он пошел по его стопам.
– Не забывай, что в отличие от тебя я умею определять, кто передо мной – Император или простой смертный, – отмела мои доводы Беата. – Хосе – Император Сейвиллы. Я знала об этом с самого начала.
– Почему же нам не сказала? – обиженно протянул я. – У меня такое в голове не укладывается… мы же могли что-то сделать вместе с ним…
– Ты забыл об одной вещи – напомнила Беата. – У Хосе погибла семья. Не знаю, насколько сильно она была ему дорога, а может, у него с самого начала были какие-то психические отклонения, но после смерти жены и детей, он совсем с катушек съехал. Именно об этом мы разговаривали с Филиппом. Он просил Хосе остановить медуз, но тот словно не слышал его. Не использовал свое могущество, полагался только на взрывчатку,
– Ты знала и молчала, – сурово произнес я. – А ведь его следовало спасать в первую очередь. И ты ничего не сказала Императорам…
– А смысл? – резонно возразила Беата. – Хосе как источник информации нам бы не помог однозначно. Ты же видел – он совсем с катушек слетел. А после его смерти Сейвилла обречена в любом случае. Скоро она превратится в осколочный мирок. Что касается того, что я ни словом не обмолвилась… Я просто почти никому не верю. Не доверяю я императорам. Они много козырей прячут в рукавах, но с нами делиться не хотят. Да и нашей честной компании я тоже не верю. Борегар – подлец, это всем известно. Он нас всех продаст за лишние тридцать сребреников. Кевин амбициозен и агрессивен, да и то, что он метаморф знаешь ли…. Нет у меня доверия к оборотням. Когда-нибудь я расскажу тебе историю о восстании метаморфов на Авалоне-16… Соня… Не дает мне покоя эта история с Лючией. Ну, и, наконец, Кристиан…
– А что Кристиан?
– Да ничего. Кроме того, что этот мальчик – темная лошадка. Ты его знаешь? Кто его раньше видел?
– Ты что, знаешь всех скользящих? – ядовито парировал я.
– Нет, но я знаю всех, кто может что-то выходящее за общие рамки. Не один-два таланта, а что-то глобальное, как, скажем Сонино умение тащить за собой людей. Это очень редкий талант. И уж я точно знаю всех, кто может скользить без ограничений. А его вижу впервые.
– Ну и что? – пожал я плечами. – Не попал парень в поле твоего зрения. Он же пацан совсем.
– Слишком уж он могущественен для мальчишки, – с сомнением протянула Беата. – Как он держал этот барьер против медуз. Я знаю, что это такое, поверь мне. Это тяжело. А он продержался минут семь, да еще смог после этого создать портал и выскользнуть. Этот парень еще себя покажет.
– Почему же ты доверилась мне? – с любопытством осведомился я. – Или я вне подозрений?
– Да какие там подозрения, – отмахнулась Беата. – Ты хоть знаешь, что о тебе говорят? Ты же в глазах скользящих – благородный рыцарь. Поэтому тебя и обманывают постоянно. Не можешь ты в человеке заподозрить мерзавца, даже если у того на лбу это каленым железом написано. Тебя ведь не только Борегар облапошил. Сколько миров ты подарил другим скользящим, не подсчитывал?
– Да ну тебя, – смутился я. – Блаженного какого-то сделали из меня.
– А ты и есть блаженный, – улыбнулась Беата. – Точнее был. Я ведь за тобой давно наблюдаю, слухами земля полнится. Выходка Борегара тебя ожесточила, и ты перестал играть в благотворительность, замкнулся и перестал дружить со скользящими. Разве что с Соней продолжаешь общаться.
Мне не хотелось отвечать на это. Я поежился, потом встал и, сбросив спальный мешок, сделал несколько резких гимнастических упражнений, чтобы согреться. Беата смотрела на меня снисходительно. Ее лицо сливалась с серостью окружающей нас. Внезапно странная мысль пришла ко мне в голову. Я стремительно повернулся к Беате.