Попутчик, москвич и водитель
Шрифт:
– Это он, мой родственник. Он всегда таким был - отгоняя от себя не хорошие мысли, сказал я.
– Кажись он того, не дышит уже - глядя на меня с сожалением, в самое ухо, проговорил Драп.
– Тогда всё, пора заканчивать с нашим наблюдением. Пришло время мочить этих гадов - пытаясь приподняться на колени прошипел я ему, в ответ.
– Да подожди ты, куда полез. Выждать надо, когда удобный момент появится. Их же трое и ножи у них имеются, и палки, как у тебя, нам тоже легко справиться с ними не позволят. Ты посмотри бугаи какие, драться на смерть будут, это тебе не в кругу руками махать - разговорился приятель, должно быть нервничая не меньше моего.
– Ждать ничего не собираюсь. Хочешь, пошли со мной. А нет, так один с ними справлюсь - зло зыркнув на Драпа, сказал я и тут же подумал: - Только вот интересно, как я это делать собираюсь? Убивать живых
– Ладно, пускай будет по твоему. Сейчас, так сейчас. Ты тогда бери того, что с твоего края, а я среднего на себя вытащу. Авось выгорит что - прошептал Драп и первым вскочил на ноги, положив своим действием конец моей нерешительности.
Понимание того, что расклад два против трёх не совсем идеальный, пришло ко мне уже на ходу, но что либо менять было уже поздно. Тем более копьё моё, направленное тыльной стороной к голове ещё ни о чём не догадывающегося человека, уже набрало свою силу и готово было обрушиться на него, и размозжить его череп пополам. Странно, но в этот миг я был абсолютно спокоен. Страха в себе не ощущал, как будто терять в этой жизни было уже нечего, жалости к предполагаемой жертве, так и продолжавшей громко над чем то смеяться, не испытывал, у меня было лишь огромное желание быстрее добраться до мужика и врезать ему, как следует, в его тупую башку. Пробежав шагов десять, я собирался было уже опустить свою дубину на голову оппонента, но заподозрившая неладное компания, словно по команде, вдруг резко повернулась к нам небритыми лицами и ввела в замешательство своим поступком не только себя, но и меня, по крайней мере. Глаза стоящего напротив человека ослепили своим непонимающим взглядом и я на мгновение замер, так и продолжая держать копьё перед собой, словно транспарант на первомайской демонстрации. Лишь глухой стон, долетевший до моего уха слева и последующий за ним громкий, отчаянный крик, подействовали на меня отрезвляюще, точно так же, как и на человека с округлившимися глазами. Мы, продолжая гипнотизировать друг друга взглядами, перешли к решительным и, как в последствии оказалось, жизненно важным действиям. Мой соперник по смертельной схватке, выверенным движением, выдернул из-за пояса огромный тесак, а я, прекратив изображать из себя добропорядочного гражданина, сделал не менее быстрый выпад своим оружием в его сторону, стараясь попасть копьём в злобно буравящий меня левый глаз. Не знаю почему, но почему то мне захотелось срочно избавить себя от присутствия этого недоброго взгляда, хотя бы на половину. А вот дальше всё пошло не по выстраданному мной, за те десять шагов, что я сделал только что, сценарию. Мужчина дёрнулся в сторону, пытаясь сберечь свои органы зрения, чем заставил меня принять ответные меры и прямо в полёте изменить траекторию движения дубины. Она, в конечном итоге, совершила незапланированную, аварийную стыковку, вызвавшую во мне такой ужас, который тут же заставил выпустить перевёрнутое оружие из рук. Мне показалось, что длинная деревяшка навсегда застряла в пробитом горле несчастного и ему придётся всю оставшуюся жизнь ходить вместе с ней. Но всё оказалось на много проще, лишившись моей поддержки копьё рухнуло на землю, обнажив при этом огромную рану на шее, стоящего всего в двух шагах от меня, человека, пытающегося свободной, левой рукой остановить хлещущую оттуда кровь. Справиться с этим ему не удавалось, ярко красная, вязкая жидкость струилась сквозь его пальцы, затекая на грудь и рукав. Выпустив нож, он попытался остановить кровотечение двумя руками, но и это ему не помогло, и тогда его, ничего не понимающие, скорбные глаза, обратились за помощью ко мне.
Спасла мою, начавшую срываться с орбиты психику, неспособность раненого самостоятельно стоять на ногах. Они у него сначала задрожали, потом подкосились в коленях, затем правая, возможно менее развитая, резко подвернулась и завалила тело на бок, которое с жутким стоном, рухнуло на землю в ту сторону, где должны были находиться остальные члены нашего внезапного сражения. Проводив падающего взглядом, какое то время ещё следил за тем, как он тихо хрипел, выпуская через рот кровавые слюни и дёргался в страшных конвульсиях, а когда всё закончилось, с трудом оторвал от замершего в неестественной позе человека, свои бешенные глаза и попытался оценить, что происходит рядом с ним. Остальные, закончив выяснение отношений между собой, также мирно лежали на вытоптанной траве, рядом с автомобилем, не подавая ни сигналов о помощи, ни признаков жизни. Это ужасное зрелище подействовало на меня совсем не так, как ожидал, оно принесло успокоение и дало повод тут же присоединиться к лежащей на земле четвёрке. Моё обмякшее тело упало на колени, голова склонилась на грудь, а желудок, чьё внутреннее напряжение достигло наивысшей точки, мгновенно начал избавляться от него. Он без сожаления расстался со всем, что перепало ему на обед и даже на ранний завтрак, заставив своим действием и все остальные части моего организма выйти из охватившего их оцепенения.
Лицо Драпа было белым, как первый снег, а кровь, огромным пятном выступившая на его одежде, имела вид вишнёвого сиропа, нечаянно пролитого на неё. Эти цвета так контрастировали между собой и казались мне такими неестественными, что я был не в силах
Удостоверившись, что невидимый, но хорошо всем известный мастер, ещё не окончательно прорисовал детали, разорвал и так уже испорченную рубаху Драпа в том месте, где находилось продолжавшее увеличиваться в размерах яркое, с неровными краями, тёмно красное, чужеродное ткани образование. Одного взгляда на то, что находилось под ним было достаточно, чтобы понять: времени, для принятия решения, у меня почти совсем не осталось.
В экстремальных ситуациях я обычно не пасую, так произошло и на этот раз. Притащив из кустов свой, заметно похудевший, мешок, нашёл в нём самую чистую тряпку, за секунды, при помощи ножа, разрезал её на бинты, из открытого багажника достал не тронутую никем банку с самогоном, смочил в нём материю и не стесняясь приложил получившийся компресс к порезу на теле Драпа, оголивший почти все его рёбра с левой стороны. Также, без промедления, отыскал в бардачке машины катушку белых ниток, с воткнутой в неё иголкой, о которой помню со дня своего перемещения сюда. Трясущимися от напряжения руками соединил их воедино, прополоснул полученное в спиртовом растворе Степана, не задумываясь о последствиях принял эту же жидкость внутрь и приступил к процедуре, от которой волосы на моей голове стали самостоятельно шевелиться.
Полностью замотанный в тряпки торс, так и не пришедшего в сознание Драпа, не позволил мне порадоваться за успешно проведённое сшивание верхних тканей потерпевшего. Рядом с машиной лежит ещё один мой товарищ, состояние которого для меня так и остаётся тайной, поэтому сейчас не до восторгов, надо заниматься им.
– Ну что, дядя Стёпа, давай теперь с тобой разбираться. Надо же определиться с тем, за что пить буду сегодня вечером. За здравие или, не приведи господь, за упокой - вместо приветствия сказал я старику, чьи волосы покрывала сплошная кровавая корка.
Нервно оглянувшись на тела поверженных незнакомцев, подошёл к Степану и начал прощупывать его пульс на запястье, прикасаться к шее пока не рискнул. Удары сердца старика были ритмичными и полнокровными, что меня очень обрадовало. Главное жив, а это уже не мало. Хотя, такое состояние человека, получившего сильный удар по самой верхней части своего тела, ещё ни о чём не говорит. Травма головы, дело очень непредсказуемое.
Лечение своего современника начал с водных процедур, тратить дефицитный самогон, не зная куда конкретно его можно применить, непозволительная роскошь в нашей ситуации. В первую очередь необходимо найти место, где находится рана и понять на сколько она серьёзна, а только потом решать, чего с ней делать дальше.
– Ну что Владик, так ты скоро настоящим доктором заделаешься. Первую медицинскую помощь уже освоил, диагнозы ставить, это проще простого, тебе бы ещё грамотно перевязки научиться делать и можно идти в городской совет за очередной регистрацией - подбодрил я себя, обнаружив на голове Степана огромную, кровоточащую шишку, расположившуюся в районе его темечка.
Осмотрев повреждение тут же приступил к его лечению, тем более мне показалось, что оно на много легче, чем у первого моего пациента, во всяком случае использовать в данном случае иголку с ниткой нет необходимости. Да и не рискнул бы я чего нибудь пришивать на голове. Пришпилишь там ещё мозги не к тому, к чему надо и оставишь человека на всё жизнь идиотом. Кому, ему потом спасибо говорить?
Для того, чтобы соорудить на макушке Степана папаху из тряпок, мне, как ещё совсем неопытному хирургу, без сомнения понадобилось больше времени, чем на тоже самое затратила бы рядовая санитарка из какой нибудь заштатной, районной больницы, у меня дома. Но я всё равно был горд за проделанную работу, не каждый же день приходится заниматься такими жуткими вещами.
Закончив приматывать к голове больного частично смоченные в самогоне бинты, перенёс его в тень, отбрасываемую небольшим деревцем, где предварительно расстелил кусок брезента, взятый из автомобиля прошлого. Затем, с большими предосторожностями, доставил туда же и более тяжёлого пациента, даже не пикнувшего во время своей транспортировки на новое место и только после этого занялся собой. Нет, у меня не имеется внешних повреждений, которые бы требовали немедленного осмотра и лечения, но вот внутренние характеристики моего организма находится в таком плачевном состоянии, что оставлять его без терапевтических процедур, чревато. Аптечку в салоне машины видел, однако я сомневаюсь, что набор лекарственных средств, лежащих в ней, сможет дать быстрый положительный эффект, в моём не простом случае. Изрядно подорванную нервную систему не так просто привести в норму таблетками и порошками, здесь нужны более радикальные меры. Буду использовать народные средства, которые в арсенале владельца невиданной в здешних местах техники также присутствуют и причём в очень больших количествах.