Попутный ветер

Горбунова Екатерина Анатольевна

Олаф неосознанно дотронулся до бугристой полоски на ноге. В дождливый сезон это место жгло и сводило судорогами.

— Неизвестно, наказали ли как-то проказника, но, думаю, что сам себе он стал самым строгим судьёй.

Юноша скрестил руки на груди и посмотрел вдаль исподлобья. Но его тяжёлый взгляд был обращён скорее внутрь себя, а не наружу.

— Отец так тяжело пережил травму старшего сына, что сам едва не умер. Его наследник, на которого он возлагал надежды — никогда не сможет оправдать их.

— И где же мост? — проводник немного раздражённо тряхнул головой.

Летта замолчала и посмотрела на юношу долгим проницательным взглядом.

— Вам надоела моя история? Я рассказываю не так хорошо, как Рута.

— Нет-нет, — поспешил отвести подозрения Олаф.

— Но Мракнесущий пощадил отца и дал ему время подготовить к доле младшего сына.

— Какой доле?

— Я не сказала? — немного удивилась девушка, потом тоненько засмеялась

сама над собой. — Ну, конечно же! Братья были принцами. И старшему предстояло стать одним из королей Империи. Омциус со временем занял бы трон, принял на себя печать власти и передал её своему будущему сыну. Однако после встречи с саблезубами это стало невозможно. Правитель, по закону Имперского Совета, должен быть абсолютным — не иметь телесных изъянов, не обладать магией.

— Дикий закон, — сквозь зубы прокомментировал юноша.

— Такой уж есть. Не хуже и не лучше других законов Империи, — пожала плечами Летта. — Когда умер отец, королём стал Лаферт. Но правил он недолго, день или два. А потом сбежал, издав указ, что объявляет себя вечным изгнанником, а Омциуса оставляет регентом. Младшему брату это показалось справедливым, ведь именно из-за его шалости случилось непоправимое. В спутники Лаферт взял лишь особо настырного придворного музыканта.

«Никто никого не брал. Он сам пошёл следом, скрываясь и прячась. А потом вдруг объявился на пятый день».

— Они обошли много земель. Музыкант воспевал этот путь и все приключения своего правителя. Однажды дорога привела Лаферта к Облачному пути. Приказав своему спутнику следовать другой дорогой, король ступил на мост и перешёл его, напевая матушкины колыбельные. С тех пор Лаферт бродит по свету один.

— И, видимо, именно бывший спутник Лаферта поведал миру эту историю, — с иронией отозвался Олаф. — Не люблю музыкантов, вечно всё переврут, а что не соврут, то придумают для красного словца.

— А мне хочется верить, что большая часть этой истории — правда! — заявила девушка с некоторым вызовом.

— И почему же?

— Вы будете смеяться! — глаза Летты заискрились, она лукаво посмотрела на собеседника, не решаясь признаться, но потом выпалила на одном дыхании: — Мне всегда хотелось встретиться с единственным королём, который имеет право путешествовать по свету!

— Зачем? — усмехнулся проводник.

— Спросила бы его, не жалеет ли он, что променял комфорт и высокое положение на возможность увидеть мир! Ведь любой житель Империи, включая нас с вами, может обойти её всю, вдоль и поперёк, заглянуть в любую самую затрапезную дыру, познакомиться с местными достопримечательностями, флорой и фауной. Кроме четырнадцати королей. Или, вернее, тринадцати королей и одного регента. Конечно, большинство имперцев даже не задумываются о такой возможности — увидеть свет. Хотя у них есть право на это. А если вдруг приходит мысль о путешествии, они оправдываются недостатком средств, здоровья, времени, тем, что им и дома хорошо. Недаром есть поговорки в духе «Где родился, там и пригодился». Но мне кажется, здесь больше лени или недостатка любознательности. Или жалости к себе — как же, ножки сотрутся!

Олаф задумался, опустив глаза. А потом заговорил — медленно, рассудительно. Тем не менее, напряжение в его голосе выдавало, что он уже не раз задумывался об этом:

— У королей, и, простите, их все-таки четырнадцать, если брать в расчёт мифическое пятнадцатое королевство плюс упомянутый регент, есть маги, есть иные средства, кроме своих ног, чтобы заглянуть в каждую точку Империи. Вы правильно заметили, Летта, комфорт и высокое положение — не что иное, как компенсация за заточение в границах своего королевства. Короли позиционируются, как идеал человеческого существа — красивые, умные, воспитанные. В них, согласно законам Имперского Совета, не должно быть ни капли магии. Разумеется, как все смертные, при желании они могут пользоваться чужими заклинаниями и даже редкими артефактами, что и делают, — проводник запнулся, прежде чем продолжить, — наверное. Но ни один правитель не может пересечь границу своего королевства, потому что это будет расценено, как нападение и начало войны.

— Кроме Лаферта?

Он кивнул.

— Значит, вы все же допускаете, что моя сказка — вовсе не сказка?

Олаф убрал с волос Летты принесённую ветром веточку.

— Я даже знаю сказку, перекликающуюся с вашей. Как были созданы ветряки.

Девушка заинтересовалась.

— Вы прекрасно знаете начало истории, я не буду повторяться. Начну с момента, когда умер король четвёртого королевства, — он внимательно глянул на Летту. — Одному из принцев предстояло занять трон. Никто не сомневался, кто это будет, потому что старший сын давно ходил на искусственных ногах, а значит совершенным, увы, не являлся. Накануне коронации и ритуала наложения печати между братьями произошла ссора. Лаферт настаивал, что королём должен стать Омциус. Что имперская печать не в силах выявить, абсолютность правителя, да и не существует таких средств в Империи. Вся

проверка в голове претендента на трон. Если он уверен в себе, то печать его не сожжёт. А Омциус обвинял брата, что тот, видимо, просто желает его смерти, если при целых ногах, с головой на плечах и без магических способностей отказывается от наложения печати. Что травма — дело прошлого. И он давно смирился с тем, что родиться первым — не всегда значит стать королём. Принцы спорили вечер, ночь и утро, но так и не пришли к единому мнению. Всё королевство, а за ним и Империя застыли в ожидании раскола. Имперский совет стянул войска и прикидывал, кого можно поставить во главу четвёртого королевства. Принимать печать вышел Лаферт. Ритуал прошёл, как положено. И в присутствии членов Имперского Совета, объезжая границы, новый король издал свой первый указ: он изгонял себя из королевства, пожизненно назначая регентом своего старшего брата Омциуса. Не дожидаясь, пока его схватят — ведь теперь его величество оказался вне закона — Лаферт покинул родину и отправился в бесконечное странствие. Имперскому Совету, оказавшемуся в безвыходном положении, пришлось признать его право на перемещение по Империи и впредь, во избежание повторения, запретить королям издавать указы без предварительного согласования. А Омциусу пришлось править единолично. И старший брат чувствовал свою вину. Он постарался сделать всё, чтобы младший вдали от дома не попал в беду. Куда бы ни двинулся беглый король, за ним следили имперские маги и специально обученные соглядатаи. Омциус даже пытался подсунуть брату попутчиков из благородных семейств. Им вменялось не только составить компанию королю-бродяге, но и заставить его осесть в какой-нибудь спокойной местности. Все юноши и девушки, старики и пожилые дамы проходили строгий отбор. Ни при каких обстоятельствах Лаферт не должен был заподозрить, что они не просто первые встречные и набиваются в компаньоны по воле регента Омциуса. Но Лаферт оказался осторожен и нелюдим. Он предпочитал одиночество, не завязывал долгих знакомств и чурался больших компаний. И однажды ему удалось затеряться на дорогах Империи. Тогда старший брат сел за чертежи. Почти месяц не покидал он свои покои, лишь изданные время от времени указы свидетельствовали о том, что монарх помнит свои обязанности при дворе. Итогом всего стало изобретение ветродуев. Эти замысловатые штуки в скором времени расставили в каждом городе, пригороде и даже в глуши. Вскоре компании ветряных перевозок выросли, как грибы после дождя. Ветродуи оказались удобны. Могли передать сообщение, посылку, переправить любого желающего, который мог заплатить. А самое главное, они были настроены так, что из любой точки Империи могли доставить не только сведения о Лаферте, но и его самого, пожелай путешественник вернуться домой — прямиком в темницу, прекрасную, как дворец, где у короля было бы всё, кроме свободы.

— Значит это действительно правда? — распахнула глаза Летта.

— Совершенная, — кивнул Олаф.

— Но откуда вам так хорошо известно про имперских королей?

— Я много ходил по этому свету, и у меня немало знакомых, — уклончиво ответил юноша.

А потом отвернулся в сторону, чтобы нечаянно не выдать эмоций. И потому увидел тяжёлую чёрную тучу с рваными краями, неумолимо плывущую в их сторону. Она величаво и бережно несла в своём нутре молнии, ветер и холодный проливной дождь. Туча напоминала уверенного в себе борца, который оглядывает хилых соперников с лёгким прищуром, а в ответ на вызов достойных приходит в ярость, чтобы казаться непобедимым. Ещё она походила на тяжёлую мать, десятое дитя которой уже на подходе, а девять старших — радуют взоры красотой и пышут здоровьем, так что она нисколько не сомневается в ещё не рождённом: он не только будет не хуже, но и переплюнет своих братьев во всём — уме, красоте, ловкости, силе.

— Уходим! — крикнул Олаф, вскакивая на ноги. — Надо успеть найти укрытие, пока не начался ураган!

Однако девушка не могла быстро бежать с израненными ногами. Юноше, вновь нацепившему на плечи всю поклажу, приходилось тянуть Летту за руку, одновременно высматривая убежище. Камнежорки, как и прочие звери, почему-то избегали селиться вблизи Облачного пути. И Олаф надеялся найти хотя бы широкую расщелину в теле горы или просторное дупло окаменевшего дерева. Проводник пытливо всматривался по сторонам, но подходящего места все не находилось.

Тем временем становилось всё темнее и темнее. Ветер подбрасывал камни под ногами, будто мелкую крошку. Они метко попадали в молодых людей, оставляя на коже ссадины и синяки. Редкие кустики травы вырывало с корнем, и они разлетались в разные стороны. Ураган, ещё даже не набравший силу, заставлял сердце тревожно биться и перехватывал дыхание. Предвестники стихии, как напористые приближенные зарвавшегося вельможи, были едва ли не страшнее её самой.

Туча равнодушно настигла молодых людей. Их моментально окатило с головы до ног целым потоком холодной не по сезону воды, непрерывно льющейся с неба. С каких дальних краёв приплыла эта чёрная красавица? Кто так заморозил её, что капли ледяными стрелами пронзали насквозь одежду?