Попытки любви в быту и на природе
Шрифт:
Инфант аж застонал от обиды. Он тут же вскочил, потирая зализанный нос.
— Чтобы я еще раз у них просил прощения… — возмущался он. — Да никогда в жизни!
— Ладно, Инфантик, — поощрил я его, — главное, конфликт улажен, и мы сможем завтра репетировать с чистой совестью. Посмотри, как Дуся довольна, к тому же мы ее все-таки выгуляли. Интересно, она присела, как ты ее учил, или все же лапку подняла?
Да разве за один сеанс научишь. Вот если бы я каждый день приезжал, воспитывал ее, может, какой прок и вышел бы в результате, — предположил Инфант, качая в размышлении головой. А потом, позже, когда мы уже подходили к Дусиному дому, он покачал ею
Ну а вскоре мы сначала распрощались с Дусей, а потом уже с Инфантом. Но с Инфантом лишь до следующего, репетиционного дня.
Глава 9
ЗА ОДНИ СУТКИ И ОДИН ЧАС ДО КУЛЬМИНАЦИИ
Назавтра мы все собрались у входа в парк Сокольники приблизительно к шести часам. «Приблизительно» — потому что я ко времени, как к физическому понятию, вообще скептически отношусь, ручными часами обычно пренебрегаю и в точном минутном отсчете разбираюсь с затруднением.
Последним, правда, Илюха подвалил, и пока он двигался к нам какой-то новой развязной походкой с подкруткой бедер на каждом ходу, мы сначала все вместе ошарашились, потом быстро пришли в себя, а потом стали смеяться. А Жека, та просто помирать начала от хохота, в прямом смысле помирать, присев на мостовой, подхватив себя под живот, корчась от разрывного смеха. Иногда она поднимала глаза на плавно двигающегося к нам БелоБородова и вздрагивала очередным выдохом: «Ой не могу».
Впрочем, Илюха вызывал интерес не только у нас, у проходящих мимо людей он тоже его вызывал. И они притормаживали и провожали его длительными изучающими взглядами, правда, почему-то не смеялись, а качали в недоумении головами. А порой — в осуждении качали.
— Ну как? — спросил у нас Б.Бородов, подойдя на расстояние голоса.
Хотя мы все говорить не очень-то могли, мы могли только смеяться неудержимо.
— Чудо ты, — прорвалось все же у Инфанта, — в перьях.
И он был прав. Потому что это был тот редкий случай, когда определение Инфанта имело здравый смысл и было понятно в основном всем.
— Понимаете, — совсем не обиделся Илюха, — я вчера целый день над образом трудился. Кучу литературы пролистал, ворохи просто. Фильмы смотрел старые черно-белые, фотографии опять же… И решил, что самый подходящий образ для меня — это образ кубинского сутенера. Ну до прихода к власти коменданте Кастро, конечно. Куба, она, знаете, тогда развратная шибко была, и сутенерская профессия преуспевала повсюду. Ну и вообще мне кубинский образ подходит. Жизнерадостность, темперамент, ну и прочее…
— Ну не знаю, не уверена, что ты полностью соответствуешь. Про темперамент я, конечно, не исключаю, но вот про другие разные места сомневаюсь. Кубинцы, они, знаешь ли, как про них некоторые знающие люди говорят… — И тут Жека сообщила нам про кубинцев такое, что мы о них никогда всерьез не думали. — …Особенно наверняка сутенеры щедро наделены, — закончила Жека свой информационный поток.
А вот Инфант и с самим Илюхой, и с его сходством с детьми «Острова Свободы», наоборот, согласился. Правда, с уточнениями.
— Ну да, — уточнил Инфант, — ты, Б.Б., на кубинца похож, как на…
Тут я не буду повторять, какое именно сравнение прозвучало в воздухе, хотя я лично с ним был в основном согласен.
Но Илюху никакие сомнения и уточнения нисколько не смутили.
— Вчера по магазинам целый день шатался, — сообщил он нам, — все кубинскую одежду образца пятидесятых годов выискивал, с трудом нашел. Плохо в нашем городе с кубинской одеждой. А потом
От этих его слов мы все зашлись еще больше, а Жеку просто смяла ураганная хохотливая волна. Я даже начал беспокоиться за нее. А Илюха продолжал как ни в чем не бывало:
— Вы когда мой новый говор услышите, еще не так обрадуетесь. Мягкий такой, завораживающий кубинский, сутенерский диалект.
— Не надо диалекта, — попросила снизу Женя. — Прошу тебя, не сейчас, попозже… — и она задохнулась на многоточии.
Я снова осмотрел Илюху. Внимательно, придирчиво.
— А знаешь что, Б.В., — заново оценил его я, — в принципе неплохо. Особенно рубашка вот эта, — я кивнул на рубашку, — цветастая, яркая, навыпуск. Бросается в глаза. Да и груди твои, Б.Б., от расстегнутых пуговиц вырисовываются удачно, особенно волосяная растительность на них, прям до самого пупка. Да и штанишки подходят. Клеш, конечно, широковат малость, и суженность в ляжках и ягодицах немного тесновата, но в целом белый цвет вполне подходит. Особенно штиблетам твоим. Где такие желтые откопал, на таком выдающемся каблучке? А в общем, что тут скажешь, выразительный ты сегодня получился. И правильно, потому что если внедряться в аппетитные проекты, то внедряться в них надо тоже с аппетитом. Молодец, стариканчик, одобряю.
Грациос, амиго, благодарствуйте за поддержку, — согласился Илюха. И в голосе его особым мягким кубинским диалектом выделилась латиноамериканская гордость.
Когда мы помогли Жеке встать и, поддерживая ее, направились все же в сторону парка, она, поймав очередное дыхание, спросила:
— А почему сутенер? Тебе ведь, исходя из сценария, насиловать полагается, а не заманивать девушку в свои паучьи сутенерские сети?
— Да много вы понимаете в нас, в сутенерах, — возразил Илюха. — Особенно в кубинских. Особенно до кастровской революции. Потому что сутенер, он в душе кто? Он ведь певец женского половозрелого…
Илюха все говорил и говорил, и все вихлял заметно бедрами, переваливая тело с одной ноги на другую, так что смачно обтянутые в белое половинки ягодиц пританцовывали вполне латиноамериканский танец. Самбу какую-нибудь или румбу, хотя точно не танго.
Жека даже отстала на пару шагов, чтобы сзади понаблюдать за представлением, да и случайные прохожие тоже провожали Илюхину просящуюся наружу задницу озабоченными взглядами. Но что нам до случайных прохожих?
— …и один из путей, к которому прибегали кубинские сутенеры, было обычное человеческое изнасилование. По-кубински, конечно, с танцами, карнавалом, текилой. С обоюдным удовольствием, одним словом, — заканчивал свою лекцию Илюха. — Я вам просто по энциклопедическому тексту цитирую.
— Какая такая энциклопедия, — не поверил подозрительный Инфант, — чтобы о кубинских сутенерах писать?
— Да есть одна, — слишком расплывчато ответил Илюха, но Инфанта ответ, кажется, удовлетворил.
— А я-то думал, что кубинки просто трахаться очень любят, — наивно заметил я. — Вот и шли в сферу специфического обслуживания добровольно, без всякого насилия. Я-то думал — это у них в латиноамериканской крови такая большая тяга к сексуальному общению.
— Не упрощай, старикашка, кубинок, — посоветовал мне Илюха. — Кубинки разные бывают. Попадаются и такие, которых нам, сутенерам, силой брать приходится. А если сила не помогает, то хитростью. А как же иначе… — И он снова начал пространно пояснять, видимо, снова одалживая сведения у энциклопедии.