Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Попытки любви в быту и на природе
Шрифт:

А Жека шла за нами, не слушая и не принимая во внимание Илюхины свежие познания. Ей было достаточно зрелища новой Б.Б.-шной походки, его двух обтянутых ягодиц и того энергичного танца, который они выделывали на полном ходу. Мы только оборачивались иногда на Жеку, чтобы убедиться, что она еще здесь, с нами, что не осела снова на разогретый от долгого дня асфальт.

— Стариканер, — вернул я Илюху с далекого острова в теплом Карибском море, когда мы уже вошли под сени сокольничих парковых дубов, — ты оскал себе тоже наработал? Я имею в виду, лицу своему?

— С

оскалом не получилось, — посетовал он. — Я и так пробовал, и по-другому. Не идет мне оскал. Мы, кубинцы, жизнерадостные слишком, зато вместо оскала я улыбку себе подобрал. Очень сутенерская улыбка, с латиноамериканским таким вывертом, двусмысленная, , обволакивающая, белозубая. Сейчас покажу.

Он обернулся к Жеке, которая все топталась со стороны его спины, и тут же выдавил из себя незамаскированную сальность, приукрашивая ее кривой, перетянутой в одну сторону улыбкой и неутомимо подмигивающим лицом.

— Ну что, красотка, — проговорил он своим новым, тоже пританцовывающим голосом, — поразвлечемся, может, в тени дубрав. Не пожалеешь, я девчонок счастливыми делаю. Особенно, ты ж сама знаешь, своими кубинскими размерами и темпераментом. — И, двинув призывно бедрами, Илюха протянул к Жеке темпераментные руки.

И правильно, кстати, сделал, потому что мы бы ее подхватить не успели, так быстро она начала оседать. А Илюха все прижимал ее почти безжизненное тело к себе и приговаривал уже более тихим, успокаивающим, размеренным, прочувственным голосом, который с румбы незаметно перешел на плавную салсу:

— Ну что ты возбудилась так сразу, — шептал кубинский сутенер Илюха, поглаживая Жеку по волнистой ее прическе. По-братски как бы поглаживая, с пониманием. — Я же про счастье говорю, ты такого счастья и не чувствовала еще в жизни. Небось читала про нас, про кубинцев, в энциклопедии. Знаешь ведь, что лучше нас никого и нету, разве что доминиканцы, может быть. Ты на всю жизнь счастливая останешься. И благодарить будешь, и не сможешь больше ничего и никак, кроме как только…

Он в конце концов все же выпустил ее, Жеку, потому что ну сколько мог он ее руками поддерживать? И она сползла в результате прямо на мягкую зеленую травку и там и осталась, мелко подергиваясь и вздрагивая конечностями. От нее почти не отлетали никакие звуки, только лишь иногда одна фраза прорывалась сквозь немоту. «Ой мамочки, не могу…» — шептала она и переваливалась на другой бок.

— Вставай, — вступился я наконец за Жеку, сам смахивая невольные слезы, — платье свое светлое испачкаешь. Не в чем репетировать будет. И ты, стариканер, кончай, — перекинулся я на Илюху, — не злоупотребляй своими соблазнительными кубинскими интонациями. Видишь, что с ней делается. Ты мне участницу повредишь сейчас и сломаешь всю тренировку. Репетицию, в смысле. Завязывай. Мы оценили, подходит образ. Оставь Жеку в покое. Когда к изнасилованию вплотную подойдем, тогда пожалуйста, а пока оставь.

И Илюха послушался и перестал быть на время выразительным кубинским мачо, а потом мы еще ждали, пока Жека приходила в себя.

— Итак, ребята, — расставил я участников в первой мизансцене,

когда мы пришли на заранее подготовленную мной площадку. В смысле, полянку. — Ты, Инфант, находишься с Жекой у этой березы, то есть прижимаешь березу к ней. Или ее к березе.

И так как Инфант не понял, кто кого и куда прижимает, я взял его за руку и навалил на Жеку, которая послушно заняла отведенную ей позицию, упираясь спиной в березу, а лицом в Инфанта. Хотя не уверен, что ей хотелось в него лицом.

— Так чего мне делать? — спросил режиссера Инфант, который вообще как артист был вяловат немного.

— Ну как что? — пояснил я его роль. — Ты в любви и любовь свою прятать не собираешься. Вот и давай демонстрируй.

— Как? — снова не понял Инфант, потому что артисты — они вообще как дети, привыкли, что им все режиссеры разъясняют и подсказывают.

— Ну поцелуй ее, что ли, — предложил я. — Руками обними, только больно не сделай. Жека, ты тоже давай, ты тоже в любви. Не сачкуйте, пожалуйста, господа артисты, репетиция у нас генеральная, единственная, последняя, все должно быть всерьез…

— …и надолго, — поддержал меня классической большевистской цитатой экономист Бело-Бородов, который вообще-то был полным кубинским сутенером.

Ну Жека — она, конечно, профессионал, ей дважды объяснять не требуется. Она обвила Инфанта руками, подтянула его, нерешительного, к себе, воткнулась куда-то лицом. Мне даже немного неприятно стало от ее быстрой сговорчивости. Но чего не стерпишь ради искусства?

Ведь, например, мужья актерш вообще зачастую своих жен на экране в откровенных сценах наблюдают. И все удивляются небось: откуда у их жен столько страсти для партнеров по актерскому цеху взялось? Неужели потому что посторонний народ во время съемок рядом снует и возбуждает, как и полагается, своим внимательным присутствием?

Вот и я подавил в себе мерзкий порыв давно забытой ревности. В конце концов режиссер я или нет? А если нет, то кто тогда?

— Так нормально? — спросила Жека откуда-то из Инфантовой груди.

— Нормально, — одобрил я. — Ты, Инфант, только поживее, пожалуйста, больше страсти вложи. А то скучно на тебя смотреть, комары, вон, на лету дохнут. Не возбуждаешь ты никого, даже кубинского нашего товарища. Хоть он и пылкий. А вы своим поведением должны нас, хулиганов, возбудить, чтобы решились мы на тяжкое преступление. Сексуально возбудить, понимаешь?

— Я постараюсь, — пообещал неуверенно Инфант, который хоть и делал вид, что обнимает Жеку всерьез, на самом деле с таким же успехом мог обнимать ствол растущей за Жекой березы. Так у него ненатурально получалось вконец одеревеневшими, натужными руками. Возможно, оттого натужными, что Жеку он в глубине души уважал и побаивался больше многих других. А как сексуально обнимать человека, которого уважаешь и побаиваешься?

— Итак, Б.Б., — повернулся я к Илюхе, — я тебя «Б.Б.» буду звать на время всей операции. Во-первых, со стороны непонятно, а во-вторых, сутенеру такое имя особенно подходит. А ты меня зови… — Я призадумался на мгновение.

Поделиться:
Популярные книги

Русь. Строительство империи 2

Гросов Виктор
2. Вежа. Русь
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
рпг
5.00
рейтинг книги
Русь. Строительство империи 2

Маверик

Астахов Евгений Евгеньевич
4. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Маверик

Замуж второй раз, или Ещё посмотрим, кто из нас попал!

Вудворт Франциска
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Замуж второй раз, или Ещё посмотрим, кто из нас попал!

Враг из прошлого тысячелетия

Еслер Андрей
4. Соприкосновение миров
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Враг из прошлого тысячелетия

Жена по ошибке

Ардова Алиса
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.71
рейтинг книги
Жена по ошибке

Безумный Макс. Поручик Империи

Ланцов Михаил Алексеевич
1. Безумный Макс
Фантастика:
героическая фантастика
альтернативная история
7.64
рейтинг книги
Безумный Макс. Поручик Империи

На границе империй. Том 10. Часть 2

INDIGO
Вселенная EVE Online
Фантастика:
космическая фантастика
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 10. Часть 2

Единственная для темного эльфа 3

Мазарин Ан
3. Мир Верея. Драконья невеста
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Единственная для темного эльфа 3

Возвышение Меркурия

Кронос Александр
1. Меркурий
Фантастика:
героическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Возвышение Меркурия

Кодекс Охотника. Книга XIX

Винокуров Юрий
19. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XIX

Последний Паладин

Саваровский Роман
1. Путь Паладина
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Последний Паладин

Сама себе хозяйка

Красовская Марианна
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Сама себе хозяйка

Ученичество. Книга 2

Понарошку Евгений
2. Государственный маг
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Ученичество. Книга 2

Пушкарь. Пенталогия

Корчевский Юрий Григорьевич
Фантастика:
альтернативная история
8.11
рейтинг книги
Пушкарь. Пенталогия