Порочная королева
Шрифт:
В одном из ящиков была коробка, к которой нужен был ключ. В столе больше не было ничего, чем можно было бы открыть.
— Держу пари, ключ к этому в том сейфе, — сказал Каллум.
— Да, — согласился я.
Мы посмотрели на время и поняли, что нам нужно убираться оттуда как можно скорее.
Мы убирали вещи, когда одна из бумаг упала. Сначала, когда я взял ее в руки, она не выглядела как нечто особенное. Там были только фамилии и номера.
— Черт. Посмотри на это, — сказал Каллум, забирая у меня страницу. — Это номера карт. Первая строка состоит из девяти цифр, но остальные
— Почему ты такой злой, мальчик? — Спросил Дэйв, когда подошёл ко мне. Я прятался там, где Каллум, Сэинт и я убрали мусор и сделали лабиринт. Это казалось идеальным местом, чтобы заблудиться. Мне нужно было отдохнуть от окружающего мира.
— Я не злой, — солгал я.
Я только что огрызнулся на своих братьев без всякой уважительной причины.
Старик больше ничего не сказал, вместо этого он сел рядом со мной. Мы сидели в тишине около десяти минут, прежде чем он заговорил.
— Нормально злиться на свою маму за смерть. Это нормально злиться на себя за то, что чувствуешь себя беспомощным.
Я сжал руки в кулаки, когда он говорил. Он не смотрел на меня и не говорил со мной покровительственным тоном.
— Что нехорошо, так это срать на тех, кто пытается нам помочь.
Я скрежетал зубами, пытаясь удержаться от того, чтобы огрызнуться на него, потому что знал, что он хотел как лучше. Если кто-то из взрослых и заслуживал моего уважения, так это он.
— Это нормально злиться на свою маму за то, что она недостаточно сильна для тебя. — Его тон был низким, и я почувствовал себя слабаком, потому что мне хотелось плакать. — Разочаровываться в ней нормально. Просто знай, что твоя мама любила тебя всем, что могла дать, даже если этой любви было недостаточно, чтобы в конце концов взять себя в руки.
Полились слезы. Он был прав, и он не пытался рассказать мне, что было у других. Моя мать была виновата, но это не значит, что она не любила меня, она просто не любила меня настолько, чтобы предпочесть меня моему отцу. Дэйв понял. Я услышал печаль в его голосе, когда он заговорил, и еще больше слез пролилось. Он ничего не сказал о них, ведя себя как обычно, когда я сломался рядом с ним.
— Однажды ты вспомнишь годовщину, и этот гнев исчезнет, но твоя любовь к ней останется.
Не говоря больше ни слова, я достал телефон и сфотографировал газету. Это было похоже на что-то большое, и моя рука немного дрожала. В основном с волнением. Я ни черта не мог сделать для mi madre. Она выбрала свою судьбу. Но за Дейва и Эрика я мог отомстить.
29
Ночь без стресса — это именно то, что нам было нужно. Если не
— Эверли, — простонал я ей в шею. Я прижал ее к стене здания. Я знал, что мы были на виду, и ее дядя был рядом, но я не мог ждать.
После того, как я отправил это видео Мэтти, и он послал меня, я больше не мог ждать. Моя рука скользила по ее ногам. Она тяжело дышала и открыла их для меня. Боже, мой член был таким чертовски твердым, что я умирал. Делить ее со своими братьями было чем-то другим, но я не мог дождаться, когда она будет принадлежать только мне. Я знал, что они не будут возражать. Она была нашей. Нашей, чтобы нравиться, нашей, чтобы трахаться.
— Еще, — умоляла она.
Я дразнил ее время от времени. Я знал, что ее киска, вероятно, текла для меня. Я хотел погрузиться в нее, но я не хотел делать это открыто, и также не хотел приводить ее в свою комнату в доме братства. Это место было вращающейся дверью для любой девушки, которая хотела трахнуться со мной. И еще был тот факт, что она была не только моей. Я не хотел, чтобы люди говорили о ней дерьмо. Раньше мне было все равно. Тифф не была хорошим примером для подражания, поэтому мое уважение к женщинам было дерьмовым.
Мой палец задел вершину ее бедер. Горячая. Мокрая. Готовая к моему члену.
— Сэинт, — прошипела она мое имя, когда я вставил в нее один палец.
Я усмехнулся.
— Ты собираешься трахнуть меня, детка? — Спросил я дымным тоном.
В ответ она прижалась ко мне бедрами и закусила губу.
— Давай появимся в последний раз, пока я ловлю такси.
Я вытащил палец, затем поднес его ко рту и слизал ее возбуждение. Жар был написан во всех ее глазах. Я взял ее за руку и повел обратно на танец.
Мы вошли через боковой вход, держась за руки, когда дверь в одну из комнат мэрии открылась. Инстинктивно я потянул Эверли за собой, увлекая нас глубже в тень зала.
— В следующую пятницу, — сказал голос, и Эверли схватила меня за руку.
Это был голос ее дяди.
Черт.
Мы с Эверли еще глубже вжались в стену, пытаясь стать невидимыми.
— Я понял это с первого раза, — сказал мэр резким тоном.
Мы услышали шаги, удаляющиеся в противоположном направлении. Мы с Эверли повернулись и посмотрели друг на друга, ничего не сказав. Она приложила наши соединенные руки к своей груди, и я почувствовал, как бешено бьется ее сердце. Чем больше мы узнавали о ее дяде, тем больше понимали, что должны быть начеку.
Забудьте о возвращении на вечеринку. Мы вернулись к двери, через которую вошли, и направились к передней части ратуши.
Не говоря ни слова, я взял ее за руку и увидел, как ее плечи с облегчением опустились.
— Тифф — сука, — начал я говорить. — Но, по крайней мере, я всегда знал, кто она. Так что ничто из того, что она может сделать, больше не может причинить мне боль.
Ее лицо повернулось ко мне, и глаза, которые были наполнены адреналином и страхом, потеплели.
— Я знаю, это отстой, узнавать, что люди не те, кем мы их считали, но мы здесь ради тебя. — Я сжал ее крепче, и она прислонилась ко мне.