Порочнее ада
Шрифт:
Форбс откинул назад свои длинные волосы.
– Неужели это правда? Ведь я могу проверить.
– Это правда, Форбс.
Он перевел взгляд с Кандиды на Шейна.
– Да, ситуация выглядит прескверно, я вас понимаю. Но, поверьте, я не имею к этому ни малейшего отношения. Когда умерла моя мать, я долго пребывал в каком-то полузабытьи. Если у вас есть сведения, что я был в клубе в какие-то определенные дни, то, должно быть, это правда, хотя в гольф я не играл. И я не звонил Бегли, прикидываясь Уолтером. И я ровным счетом ничего не знаю про пакеты и свертки. Никаких денег Джонсону
– Он всплеснул руками.
– Я готов даже подвергнуться проверке на детекторе лжи.
Шейн усмехнулся.
– Я вам верю. И тем не менее завтра в семь утра буду вынужден отдать вас в руки прокурору, если вы не представите мне более убедительных доказательств, чем голословные отрицания.
– Но что я ещё могу сделать? Я уже шесть часов ломаю голову.
И не продвинулся ни на дюйм. Шейн кинул взгляд на часы.
– У вас ещё есть четыре с половиной часа. Расспросами мы больше ничего не добьемся. Тот, кто все это подстроил, наверняка предусмотрел наши вопросы и позаботился о соответствующих ответах загодя. Кстати, я был не слишком высокого мнения о "праздниках души", когда впервые о них услышал, но теперь вижу, что они предоставляют массу возможностей для тех, кто серьезно в этом заинтересован. Словом, у вас с Кандидой есть великолепный стимул - либо придумайте убедительное объяснение, либо вас засадят за решетку.
Он наполнил свой стакан виски и посмотрел на Кандиду.
– Позабудь на время о досье Т-239, деньгах в шкафчиках. Это не главное. Я хочу знать одно - какого черта ты вообще занялась таким делом?
– А какое отношение это имеет к ...
Шейн оборвал ее:
– Ты же спишь с Бегли, верно? Но ведь ты его не то, что не уважаешь, но даже в грош не ставишь, верно? Мне хватило десяти секунд, чтобы убедиться в том, что ты славная и порядочная девушка. Что с тобой случилось?
Кандида откинулась на спинку кресла. Лицо побелело, а глаза пылали. Шейн продолжал пожирать её взглядом.
– Ведь с Уолтером у вас сложились очень теплые и искренние отношения, хотя он был в два раза старше тебя. И ты не стала его шантажировать. У тебя оставался лишь один выбор - Джос. Вспомни на минутку про эти инфракрасные снимки. Ты же не хотела давать им ход, верно? Так что не такой уж ты профессионал, как думаешь. Ты обрадовалась анонимному предложению по телефону и не стала настаивать на личной встрече, хотя это против правил. И все равно, как, по-твоему, эта малышка Диди выпутается из такой передряги? Ей же всего семнадцать. Родители вышвырнули её из дома. Пожалуй, придется сдать её полиции, - задумчиво добавил он.
– Пусть пошлют в исправительное заведение...
– Не надо, прошу вас, - тихо пробормотала Кандида.
Шейн накинулся на Форбса:
– А чем так привлекла вас Рут Дипалма? Выкиньте на минуту из головы все ваши неприятности. Сосредоточьтесь на одном. Я видел её всего десять минут, но успел проникнуться к ней симпатией. Ведь она вам совершенно не подходила, и сама это понимала. Почему вы так к ней привязались?
На красивом смуглом лице Форбса отразилась задумчивость. Он налил себе виски. Кандида поднялась и вышла на террасу. Шейн снял телефонную трубку,
Вернувшись, Кандида присела на краешек кровати и повернулась лицом к Форбсу.
– Послушайте, Форбс, - произнесла она, - мне кажется, что он прав. Сейчас я не хочу обсуждать то, что говорилось обо мне. Позже, быть может. Меня заинтересовали ваши рассказы. Уолтер был о них очень высокого мнения. Вы и в самом деле считаете себя писателем, или занимаетесь этим потому, что не хотите думать о себе как о богатеньком отпрыске богатого отца?
Шейн посмотрел, сколько осталось бренди в бутылке, и поставил её на пол поблизости от себя. Сам же прислонился спиной к стене, закурил сигарету и приготовился слушать.
Глава 18
Когда появился Джос Деспард с посеревшим лицом и ввалившимися глазами, Шейн отвел его на террасу и объяснил правила игры. Если к семи утра удастся все прояснить, то не исключено, что история с Диди не станет достоянием гласности.
– А что станется с фотографиями, о которых вы говорили?
– встревоженно спросил Деспард.
– Может быть, это удастся как-то уладить? Я готов каждый месяц платить небольшую сумму.
– Если придется выдвигать дело против Форбса и Кандиды, то в ход пойдут все улики, в том числе фотографии. Так что напрягитесь и помогите нам.
– О, Господи! Конечно, я сделаю все, что от меня зависит.
Пятнадцать минут спустя примчалась Диди. Ее появление вызвало легкий переполох. Деспард выплеснул на себя виски. Кандида слегка зарделась. Диди поздоровалась сразу со всеми присутствующими и двинулась к бару. Шейн протянул ей бокал с кока-колой.
– Господи, так вот какая у вас вечеринка!
– недовольно фыркнула Диди.
– Они трезвенники собрались.
Вскоре к ним присоединился и Джейк Фитч, но его прихода никто даже не заметил. Форбс на повышенных тонах переругивался со своим дядей, и общее внимание было приковано к перепалке.
Шейн едва успевал наполнять стаканы и ещё следил, чтобы словесная схватка не переросла в рукопашную. Время шло. То и дело собравшиеся разбивались на мелкие группы, потом вновь сбивались в общую кучу. Между пятью и шестью утра все вдруг одновременно выдохлись, и Шейну показалось, что дело близится к концу. Но тут вдруг Джос, последние полчаса лежавший с грустным видом на одной из кроватей и не раскрывавший рта, накинулся на Форбса с обвинением, что тот никогда не любил свою мать, хотя она дорожила им больше всего на свете.
– А я просил её об этом?
– взвился Форбс.
– Какого черта! Раз уж мы все так разоткровенничались, Джос, то знайте правду: я всегда стыдился быть в её обществе.
– Стыдился! Это с Цецилией-то? У неё всегда были безукоризненные манеры.
– Да, но лицемерие тоже ей было не чуждо, верно? Примерно час спустя Шейн напомнил о том, что дал всем срок лишь до семи утра. Не говоря никому ни слова, он установил новый предел времени - девять утра. Когда сыщик в очередной раз кинул взгляд на наручные часы, стрелки показывали пять минут десятого. Тогда он отправился в ванную, прихватив с собой телефон, и запер дверь.