Порочное полнолуние

Рууд Рин

Под обмякшим Бобом растекается черная лужа, и волк с фырчаньем выплевывает кусок плоти. Ворчит на второго, который сжал челюсти на пальцах мертвеца, и тот разочарованно отплевывается.

Встаю и отступаю. Смотрят на меня и облизывают носы. Морды в крови, а глаза сияют в ночи желтыми огоньками, что я видела в своих кошмарах. Мягко шагают по растрескавшемуся от жары асфальту и обходят меня по кругу, вяло помахивая хвостами.

Гляжу на изуродованное лицо мертвого Боба. Часть челюсти с зубами обнажена, а в растрепанные волосы прилипли червями ко лбу. Руки раскинуты, одна нога

согнута. Рубашка пропиталась кровью и под светом луны и тусклых фонарей кажется черной. Это один из кошмаров, и я сейчас проснусь.

— Ты обещала, Полли…

— Мы теряем терпение, Полли…

Исторгаю из себя оглушительный вопль, прижав ладони к щекам. В домах вспыхивают окна и скрипят двери. Волки с рыком срываются с места и скрываются в чернильных тенях кустов.

— Ты обещала, Полли, — доносит ветер сердитый шепот. — Мы ждем.

Воздух сгущается и вибрирует визгами. Кто-то оттаскивает меня от мертвого Боба, и кричит, чтобы вызвали полицию и скорую.

— Берти! Берти! Нет! — слышу женский вой и перед Бобом на колени падает рыдающая соседка.

Она срывает с головы бигуди и в слепом отчаянии трясет мертвого сына за плечи. К ночному небу летит приглушенный волчий вой. Поднимаю взгляд от разбитых очков у ног Боба на растущую луну и меня накрывает тяжелое одеяло обморока.

Глава 5. Быть тебе Бесправницей

Толстый офицер с жесткой щеткой усов под носом провел со мной беседу, когда я очнулась на медицинских носилках и укутанная в тонкое одеяло. Уточнил, что конкретно произошло. Мне пришлось солгать: вышли с Бобом на прогулку, и на нас напали дикие волки.

Почему меня не тронули? Потому что сосед хотел меня защитить от агрессивных зверей и героически закрыл грудью. Жестокая правда в данной ситуации добила бы мать и отца, которые потеряли сына.

Пусть живут в неведении, что Боб перед смертью напал на меня. А еще я боюсь осуждения и обвинений, что чем-то спровоцировала соседа на нападение. У меня нет сил на то, чтобы втягивать себя в допросы, расследование и прочие очень энергозатратные процессы. Я так устала, я просто хочу, чтобы от меня все отстали и отпустили.

Офицер покивал, печально повздыхал и отпустил. Ослепленная яркими вспышками мигалок скорой помощи и полицейских машин я вернулась домой. Посидела на диване, глядя на перевернутый столик и разбитые бокалы, и не стала звонить родителям, ведь не хотела портить последние дни их отпуска. Я справлюсь сама.

Случилась настоящая трагедия. Никто не в безопасности и ночная прогулка может окончиться мучительной смертью от волчьих клыков. Тихий пригород охватила паника и истерия.

Отлов диких животных прочесал каждый двор и окрестности, и застрелил несколько бродячих псов, двух домашних собак и одну кошку, но волков не повстречал. Даже следов не нашел. И не найдет. Шерстистые твари показались мне разумными и хитрыми.

Я не спала ночь и к обеду в дом ворвались испуганные и загорелые родители. Мать со слезами ощупала меня со всех сторон и разрыдалась. После кинулась прочь и до ночи пробыла в чужом доме, успокаивая горюющих

соседей, а отец вскрыл бутылку виски и, опустошив ее наполовину, заявил:

— Боб мне никогда не нравился.

Я лишь пожала плечами и поднялась на второй этаж и заперлась в комнате. Если бы не волки, то наш пригород всколыхнула другая история с убитой девицей и арестованным безумцем. Я уверена, что Боб прикончил бы меня. Я прочувствовала его намерение разбить лицо об асфальт и жестокость, которой звенел воздух в ночи.

На похоронах Боба ловлю на себе осуждающие взгляды, словно это я натравила на мертвеца, что лежит в закрытом гробу, ручных волков. На мне ни единой царапины. Как так? Вот если бы мне для приличия откусили палец или оторвали ухо, то меня бы пожалели, а так… А так я сучка, ради которой погиб хороший и приличный мужчина.

Уверена, заяви я, что Боб напал меня, а я от него убегала, то никто бы мне не поверил, ведь он "был таким хорошим мальчиком и никого не обижал!".

Дождавшись окончания проповеди пожилого Святого Отца, отхожу в сторонку к белым надгробиям и блекло смотрю на крону старого платана. Может, я действительно в чем-то виновата? Спровоцировала Боба на агрессию? Нет. Тут нет моей ошибки.

— Полли, — слышу старческий голос Святого Отца, — не уделишь мне минутку?

Недоуменно смотрю в морщинистое лицо священника. Отводит к скамье под платаном. Садимся, и он тихо спрашивает:

— Что конкретно случилось?

Пересказываю заученную ложь, и Святой Отец качает головой:

— Оставь эту историю для полицейских и несчастных родителей. Я должен знать правду. Тебе угрожала опасность?

— Да, — киваю и поджимаю губы.

— Ты подтверждаешь, что Чад Ветер Ночи и Кристиан Лунный Клык спасли тебя от смерти? — священник вглядывается в мое лицо мутными глазами.

Что это еще за странные прозвища с поэтичной выдумкой?

— Я не совсем понимаю…

— Роберт хотел тебя убить?

— И не только… — сглатываю кислую и вязкую слюну.

— Да или нет?

— Да.

— Хорошо, — медленно кивает и кривит бледные морщинистые губы.

К свежей могиле Боба и всхлипывающей и причитающей толпе, что успокаивает безутешных родителей, вышагивают двое мужчин в черных костюмах и рубашках. Меня передергивает от страха: узнаю тех странных незнакомцев, которых повстречала на автобусной остановке. Крис и Чад. Перевожу взгляд на Святого Отца, и тот накрывает мою ладонь своей.

Мужчины кидают на меня беглые взгляды и подплывают к родителям Боба с натянутыми и вежливыми улыбками. Я не понимаю, что происходит. И почему Святой Отец напавших на Боба волков назвал их именами?

— И еще один вопрос, Полли, — он спокойно следит за Чадом и Крисом. — Ты приняла их предложение быть Бесправницей?

— Да я их во второй раз в жизни вижу! — сокрушенно заявляю.

Тревога нарастает и мешает мыслить здраво. Что еще за Бесправница? Никаких предложений ко мне не поступало. Ни по почте, ни по телефону. Мы перекинулись парой фраз на автобусной остановке, и даже вспомнить не могу, о чем конкретно шла наша короткая беседа. О погоде и нестерпимой жаре? О тяжелом рюкзаке?