Порочное полнолуние
Шрифт:
— Вас не существует, — шепотом отвечаю я. — Вас выдумали.
— Слышал, Крис? — Чад ухмыляется, всматриваясь в мои глаза. — Нас не существует.
— Мне снится очередной кошмар, — отворачиваюсь от него и скрещиваю руки на груди.
Стискиваю до скрежета зубы и зажмуриваюсь. Сейчас я открою глаза и очнусь под теплым и уютным одеялом.
— Что ты делаешь? — насмешливо интересуется Чад, когда я в третий раз широко распахиваю ресницы.
— Я должна проснуться!
Вновь смыкаю и открываю веки. Я все еще в машине, что мчится по
— Что вам от меня надо? — сглатываю горькую от страха слюну.
Стискивает до боли запястье и прижимает ладонь к паху. Очень внушительный и твердый намек. Меня встряхивает паникой, когда в памяти всплывает видение, во тьме которого Чад пожирает мой рот поцелуями. Я будто вновь чувствую его нетерпеливый толчок, и он выдавливает из меня глухой стон.
Я была в объятиях двух мужчин. Я помню их руки, что ласкали тело, алчные губы и шепот, который спрашивал, согласна ли я стать Бесправницей. И я помню громкий ответ, пропитанный густым желанием и дрожью подкатывающего экстаза.
Страх под взглядом желтых глаз тает, обнажая то, чего я не хочу испытывать к жестокому и кровожадному чудовищу, что прячется под личиной человека. Я улавливаю терпкие и мускусные нотки вожделения, и этот запах путает мысли и кружит голову желанием подчиниться воле Чада, который с нажимом проводит большим пальцем по моим губам.
— Порадуй своего хозяина.
Глава 7. Бесправницы не задают вопросов
Чад пробегается пальцами по щеке и повторяет просьбу порадовать его. Я знаю, чего он хочет, и его удовлетворит вовсе не шутка. Он хочет мои губы и язык, а я, подчинившись густым и пряным феромонам, желаю его члена. Скромность и стыд тают с каждой секундой и я тянусь руками к ширинке Чада.
Где-то там на краю сознания часть меня стыдливо краснеет, с визгами сопротивляется, но я вынуждена подчиниться чужому желанию, которое врастает меня тонкими нитями и лишает воли. Пять минут назад я в ужасе убегала от Чада, а сейчас я хочу доставить ему удовольствие. В этом и был смысл его погони: нагнать и насладиться добычей.
Расстегиваю молнию и юркаю ладонью в брюки. Растворяюсь в теплом и влажном поцелуе, сжав пальцы на твердом, как камень, естестве Чада, который пропускает мои волосы через пятерню и через секунду увлекает к паху.
С готовностью продажной шлюхи и сиплым стоном смыкаю губы на подрагивающей головке. Меня всю трясет от вожделения, и в черном пламени безумия жадно заглатываю член Чада до половины. Даже при всем желании я не смогу его принять полностью. Головка касается корня языка, и меня схватывает слабый рвотный рефлекс. Сглатываю и вновь бегу губами по стволу желанного члена.
Чад неторопливо поглаживает меня по затылку, перебирая волосы и тяжело дышит. Через несколько махов, он ласково, но требовательно давит на голову, вынуждая нырять лицом глубже.
Чад повелительно и молча убирает мою руку, что кулаком ограничивала глубину движений, и шепчет, какая я умница. Воодушевленная похвалой, ускоряюсь, с нажимом лаская шелковую и гладкую головку, которая неожиданно и грубо проскальзывает за гланды, распирая мягкие ткани и хрящи. Болезненный спазм прокатывается по глотке, и Чад громко стонет, вжимая мое лицо в пах.
Хочу вырваться, но безжалостный Чад, дергает бедрами, прорываясь сквозь мычание и судороги. В рот и глотку будто запихали деревянную биту. Задыхаюсь, непроизвольно сглатывая, и чувствую, как хрящи с едва уловимым хрустом расходятся под уверенными толчками.
— Глотай сучка, — рычит Чад.
Вязкое и теплое семя обжигает слизистую мягкими спазмами, что отдаются болью и паникой, и стекает по пищеводу. Чад крепко удерживает голову, наслаждаясь моими конвульсиями. В глазах темнеет, и он рывком дергает за волосы, с влажными звуками выскальзывая из рта. С кашлем и хрипами падаю на колени Чада, заливая вспененной слюной его брюки. Делаю несколько судорожных вздохов, и растекаюсь под одобрительными поглаживаниями тряпичной куклой.
— Хорошая девочка.
Крис за рулем хмыкает. Я шокирована своим похотливым поскуливанием. Я хочу продолжения. С тяжелым и неровным дыханием поднимаюсь и целую Чада. Он со смехом отшатывается от меня и вытирает щеки и подбородок платком. Я вновь тянусь к нему губами, и он строго говорит:
— Нет.
Жестоко и очень эгоистично с его стороны сейчас отказать мне в ласках и поцелуях. Я ведь так старалась и неужели не заслужила награды?
— Почему? —обескураженно и едва слышно спрашиваю я.
— Бесправницы не задают вопросов, — щелкает по носу и равнодушно застегивает ширинку.
Звучит логично, но через секунду возбуждение немного отпускает, и я возмущенно открываю рот, которым без смущения ублажила Чада. Меня украли, а я орально удовлетворяю одного из похитителей. Замечаю насмешливый взгляд Криса в зеркале заднего вида и опять испуганно дергаю ручку двери.
Я хочу домой! Мне только что приказали поработать ртом, и я с восторгом и радостью это сделала, не уточняя, какого черта здесь происходит. Могла бы для приличия хотя бы покраснеть, но даже этого не было.
— Успокоилась! — рявкает Чад и ласково добавляет, когда я в ужасе смотрю в его лицо. — Ты в своем уме? Тебя же по асфальту размажет на такой скорости.
— Куда вы меня везете? — прерывисто шепчу я.
Чад опять повторяет, что Бесправницы не задают вопросов, и мы смотрим друг другу в глаза.
— Я должна же знать, что меня ждет, — наконец говорю я.
Страх отступает. Не вижу в глазах намерения меня убить. Только недовольство: я много говорю и Чад на меня жутко обижен за то, что сломала ему нос. Я должна извиниться.