Порочный круг

Кэри Майк

— Убеди своего приятеля Рафаэля Дитко согласиться на лечение в нашей клинике.

Лицо застыло в неподвижную маску, и на секунду я замер в каком-то промежуточном положении между «сидя» и «стоя». В конце концов, я выбрал «стоя», потому что так хоть немного отдалялся от Дженны-Джейн.

— Простите, — буркнул я, — об этом и речи быть не может.

— Неужели? — невинно переспросила профессор Малбридж. — Пару дней назад мне звонил доктор Уэбб. Он считает, мистеру Дитко будет полезнее оказаться в заведении, где непосредственно и целенаправленно занимаются проблемами, аналогичными

той, с которой столкнулся он.

— Джей-Джей, только без обид, но именно здесь Рафи создаст вам проблему. По-моему, вы путаете несущую волну с сигналом.

И все-таки она обиделась!

— Феликс, во-первых, сравнение неудачное, а во-вторых, совершенно не соответствует действительности. Я в курсе; Дитко и вселившийся в него демон — два разных существа, и, пожалуй, даже лучше тебя понимаю, что это значит и через какие механизмы работает. Я бы никогда не спутала твоего друга с пассажиром, которого ему не посчастливилось везти!

— Правда? Значит, у вас не возникнет соблазна, к примеру, воткнуть в Рафи вилы, чтобы выяснить, потечет ли кровь у Асмодея?

Самообладание и притворство Дженны-Джейн близки к совершенству, и на ее лице не отразились ни гнев, ни раздражение. Профессор лишь покачала головой, словно моя грубость окончательно убедила ее в том, что она рождена не для нашего жестокого, бесчувственного мира.

— Моим главным приоритетом было бы благополучие Дитко, — торжественно провозгласила она.

— Дженна-Джейн, это не обсуждается.

— Феликс, тогда не обсуждается и Рози. Я внесу твое имя в список, и через несколько дней тебе позвонят и объявят дату. Если только у кого-нибудь в попечительском совете не возникнут вопросы относительно твоей профпригодности.

— Дженна-Джейн, а вы в попечительский совет входите?

— Разумеется, я в числе четырех представителей клиники плюс еще трое…

Я поднял руку, дабы остановить этот плавный поток.

— Спасибо, я все понял. Передайте привет нашим общим знакомым!

— Да, конечно.

— А по дороге скатитесь с лестницы и сломайте себе шею. Надеюсь при следующей встрече застать вас в хроническом вегетативном состоянии.

— Феликс…

Я вышел под аккомпанемент ее укоризненного голоса, звучавшего точно так же, как и во время приветствия. Вот только лицо Дженны-Джейн видеть не хотелось.

Зато на обратном пути к контрольно-пропускному пункту я заметил одну из тревожных кнопок со строгими пояснительными записками. В голову пришла идея, да такая замечательная, что устоять я просто не смог: бах! — локтем разбил стекло и нажал на кнопку. Сразу со всех сторон послышалось двухтональное у-у-у.

Я поспешил дальше, лихорадочно вспоминая планировку здания. Впереди где-то справа должен был скрываться коридорчик.

Так и оказалось. Свернув в него, я увидел, что ко мне несется отряд, в котором просматривались одетые в темно-синюю форму охранники. Я приготовился к встрече, но они промчались мимо, не удостоив и взглядом. Метров через сто попался отряд номер два, а потом я свернул в коротенький боковой коридор, упирающийся в одинокую дверь.

Закрыто… Я принялся барабанить и во все горло орать «Откройте!» — нужно

же было как-то перекричать бешеное мычание сирены. Раздался скрежет отодвигаемого засова, дверь приоткрылась, и в щелке мелькнуло удивленное лицо. Так, еще один парень в форме, куда выше и крепче меня.

— Ее перемещают! — завопил я, тыча пальцем в глубь палаты.

— Перемещают? — Охранник был удивлен и встревожен, но от двери не отошел ни на шаг: кота в мешке он покупать явно не собирался. — Куда именно? Что происходит?

— Пожар! Ее временно переводят во двор!

Охранник удивился еще сильнее.

— Пожар? Но ведь сработала противовзломовая система, а не…

Все, достаточно… Я с силой пнул охранника в живот и, когда он сложился пополам, наотмашь ударил в ухо, повалив на пол. Справа от двери в маленькой нише висел огнетушитель. Я быстро его снял: лучше держать наготове, мало ли что — сейчас этот здоровяк путешествует по стране чудес, но вдруг поднимется? Меня немного мучила совесть: в конце концов, парень только выполнял свою работу, но, с другой стороны, любой, кто под этим предлогом находится в компании Дженны-Джейн, ступает по тончайшему льду, способному расплавиться от обычного дыхания.

Втащив охранника в палату, я закрыл дверь, предварительно оглядев коридор: слава богу, никого. Увы, это, наверное, ненадолго.

Увидев меня, Рози расплылась в ленивой хулиганской улыбке.

— Феликс Кастор! — позвала она. — Мне снилось, что мы с тобой поженились.

— Рози, ты бы со мной намучилась. Я же не поддаюсь одомашниванию!

— Ах, но во сне я была мужем, а ты — женой.

— Все равно бы намучилась: я бы гулял направо и налево… Собственные слабости мне хорошо известны.

Я придвинул стул к ее кровати. Сегодняшнее тело Рози показалось незнакомым, хотя удивляться не приходилось: я уже говорил, что давненько не заходил к ней в гости. Итак, совсем молодой парень с копной темных кудрей и воспаленными прыщами на левой щеке полностью одетым лежал поверх одеяла, и, возможно, на каком-то уровне слышал наш разговор, но управляла его сознанием Рози. Обычно бывает именно так.

В отличие от демонов духи не могут овладевать людьми: поэтому loup-garous и выбирают животных, несмотря на все сопутствующие неудобства. Рози это удается, потому что люди, в тела которых она проникает, во-первых, гиперчувствительны, а во-вторых, гипернастроены на помощь и сотрудничество, но даже в таком случае пребывание не всегда получается комфортным.

Я развернул стул спинкой вперед, оперся на нее руками.

— С каких пор ты видишь сны? А если видишь, вот что их вызывает! — Я кивнул в сторону ее тела. — Опять в мужскую одежду вырядилась, извращенка эдакая!

Рози продолжала улыбаться: похоже, ее очень обрадовал либо мой приход, либо вой сирены и моя потасовка с охранником. Она уже семь лет сидит в этой палате, поэтому счастлива любым изменениям в обычном распорядке дня.

— Обожаю молодых мальчиков! — прошептала она. — Порой ласкаю их, чтобы посмотреть, как отреагирует мужское достоинство… Увы, — с тоской вздохнула она, — это же все равно что самой себя щекотать: приятно, но не то.