Порох из драконьих костей

Аренев Владимир Константинович

— Словом, — сказал он, — так: собрали и вон из дома. И ты, друг сердечный, давай-ка без фокусов, я тебя знаю. Чтобы в закромах ни крошки не осталось. Понял?

Стефан-Николай лишь покаянно кивнул. Вот у него руки тряслись, аж на весь дом шелестела фольга, когда заворачивал очередной кусок.

— А уничтожить? — спросила Марта. — Как всё это можно уничтожить? Ведь можно же, да?

Господин Клеменс продул свою трубочку, не глядя, сунул её в карман.

— Подальше от людей, на пустырь какой-нибудь или на поле. Приехали, зарыли, сверху ещё брёвнами привалить. Или привязать к камню: в сумку сложить, закрыть

и привязать. Тогда дольше пробудет под землёй. А уничтожить — даже не думайте.

— Подожди, деда — но ведь… если, допустим, сжечь? Или бросить в кислоту?

— Газеты прошлогодние бросай вон в кислоту, осиные гнёзда или старые свои дневники. И кстати, чтобы больше мой кисель на такую ерунду не переводил, экспериментатор. А насчёт костей… даже думать забудьте. Сам я не видел, повезло — но слышал достаточно.

Чистюля уложил последний зуб в свою сумку, наглухо застегнул замок.

— Ну слушайте, — сказал, — всё-таки мы не в средние века какие-нибудь живём. В век науки. Не может такого быть, чтобы кости ничего не брало, сами подумайте. Иначе за эти столетия их бы столько накопилось во всех странах!.. Что-то с ними происходит, как-то их можно… если не уничтожить, то обезвредить, что ли.

— Это идея! — подхватил Стефан-Николай. — Любое вещество подвержено трансмутациям, и, стало быть, если его невозможно расщепить — то уж по крайней мере преобразовать наверняка получится!

Господин Клеменс вдруг вскочил и хлопнул ладонью по столу:

— Хватит! Разошлись! По-твоему, это игра?! Загадка из задачника?! Ты знаешь, сколько народу перемёрло…

Лицо его исказилось, налилось красным, глаза горели. Никогда Марта не видела господина Клеменса таким — и судя по обалдевшему Стефану-Николаю, не она одна.

— Немедленно выносите вон из дома! Погодите-ка, погодите!..

Он выскочил из комнаты, едва не опрокинув тележку с остывшим обедом. Вернулся, потрясая зажатыми в кулаке купюрами. Заметно прихрамывал и не обращал на это никакого внимания, хотя обычно старался держаться.

— Сколько они могут стоить? Ведь вопрос в деньгах, верно? Ну, что вы мнётесь, гос-споди, ничего тут такого нет. Держите, держите! Чтобы даже искуса не возникло, слышите! Считайте, мы совершили сделку: я купил их у вас. И заплатил за то, чтобы вы отвезли эти отбросы… ну вот, положим, на городскую свалку и зашвырнули в одну из тамошних ям. Да, в вашем случае это лучший вариант, пожалуй. Это вы сумеете наверняка.

Раздался стук в дверь — и старик рявкнул, не оборачиваясь:

— Нет, Марьяна, у нас всё в порядке, нам ничего не нужно! Занимайтесь своими делами!

— А ты… — тихо произнёс Стефан-Николай. — Ты с нами не поедешь?

Дед постоял, рассеянным, мягким движением растирая левой ладонью грудь.

— Нет, — сказал наконец, — не поеду. Извините, ребятки. Как-то я слегка притомился за сегодня. Буду только вас задерживать.

Он встрепенулся, вскинул указательный палец:

— Кстати, про «задерживать». Если вдруг попадутся слишком б о рзые егеря, ты, дорогой мой, немедленно звони отцу. Никаких разговоров, ничего — сразу сказал им, чей сын, — и используй право на звонок. Ни у одного из этих уродов не хватит духу отказать, можешь мне поверить. Ну, чего встали? Вперёд, справитесь — вернётесь, накормлю праздничным ужином. А бутерброды вам сейчас

Марьяна завернёт, я прослежу.

* * *

Снабжённые бутербродами и всё ещё немного обалдевшие, ребята спустились во двор, и тут-то Чистюля сказал:

— Стоп.

— Прямо читаешь мои мысли, — пробормотал Стефан-Николай.

Чистюля посмотрел на него с изумлением, словно не понимал, как в принципе после всего случившегося можно зубоскалить. Марта, кстати, тоже не понимала.

— Вы правда собрались ехать на свалку? Нет, серьёзно?

— Мы взяли деньги, — напомнила Марта. — Сделка есть сделка.

Купюры, которые им дал господин Клеменс, ребята пересчитали в лифте; меньше, чем заплатил бы Губатый, однако намного больше, чем они могли выручить, учитывая всё, что сегодня произошло.

— Да при чём тут… — отмахнулся Чистюля. — Я не про деньги. Но до свалки нам через полгорода переть. Во-первых, я голодный. Во-вторых…

Он самым наглым образом вытащил и начал разворачивать бутерброд. Стефан-Николай, впрочем, его в этом даже опередил; Марте только и оставалось, что к ним присоединиться.

Ели они на ходу; двинули вниз по Курганной к остановке, только задержались у ларьков, чтобы взять себе по чаю.

— «Во-вторых», — напомнила Марта.

— Свалка не выход, — ответил вместо друга Стефан-Николай. — Не на сегодня, по крайней мере. Если мы дали слово, надо выполнять по-честному. А у нас с собой только часть находки.

— Ох… Поле возле Рысян? Слушайте, я совсем забыла: его вроде как собираются раньше срока убирать!

— Значит, тянуть нечего, поехали! Заберём остальное, а завтра всё закопаем. Что бы там дед ни говорил, ты их всё-таки обезвредила, хоть как-то. За пару дней с ними ничего не случится.

Чистюля пил чай, с недоверием поглядывая в небо.

— Слушайте, — сказал, — дело-то к дождю. И потом — ну ладно, это вы правы, нет смысла бросать те кости на поле. Но эти куда мы денем? Вот до завтра — куда? Стеф отпадает, Марта тоже — если за гаражами следят, нам только с костями туда не хватало прийти. Я тоже не вариант, сами понимаете. И чего теперь?

Стефан-Николай глотком допил свою порцию, смял стаканчик и швырнул в урну:

— «Чего»? Да пошли в школу, что ли? А то мы сегодня толком там и не побывали — непорядок!

Прежде, чем ему успели ответить, Стеф уже развернулся и неспешной, доводящей до бешенства походочкой двинулся во дворы. Когда его догнали и, захлёбываясь от негодования, попытались урезонить, — тут-то и обнаружилось, что он из последних сил сдерживается, чтобы не расхохотаться.

Потом он им, конечно, всё объяснил. И действительно пришлось идти в школу — идея-то была гениальной.

Ну а когда с этим закончили — что ж, двинули на Рысяны.

В этот раз решили без велосипедов, время и так поджимало. В маршрутке было тесно и душно, как раз с местных рынков возвращался десант торговок. В проходе стояли пустые вёдра, обмотанные платками лукошки, бидоны; пахло творогом, свежей ягодой и грибами. Одни торговки дремали, привалившись плечом к окну или же запрокинув голову, чуть всхрапывая на тряских поворотах. Другие — словно не хватило им дня на рынке — обменивались сплетнями. Впрочем, как сообразила Марта, тут были из разных посёлков, поездка превращалась для них в нечто вроде чтения местной газеты.