Порождение двух миров
Шрифт:
– Я тоже люблю тебя, Буригерт.
Он вздрогнул.
– Я вижу, что ты устал, что тебе больно. Отдыхай. Скоро увидимся, - Мирель опустила голову на приготовленную Гойнером подушку из соломы.
– Бури...герт, - едва слышно прохрипел Эймвир.
Зеленый развернулся к своему жилищу.
– Ты права. Увидимся, Мирель.
Северная шумно поверхностно дышала. Её тело совершенно расслабилось, а сердцебиение ускорилось, стало неритмичным.
Проверив её состояние, Кнааркша попросил
– Начало. Сделайте кипяченой воды ище.
Рабочий и эльф-страж спешно вышли.
Ящер вонзил клинок параллельно застрявшему копью и резким движением в сторону разорвал шкуру. Эймвир невольно стиснул зубы, услышав этот жуткий треск чешуи. Подобными рывками Кнааркша расширил рану еще в двух направлениях и, заглянув внутрь, сразу же вытащил пару зазубренных осколков брони. Дальше отверстие пришлось снова увеличивать, чтоб было удобнее извлекать сам наконечник. Мускулы кровоточили и судорожно сокращались под его руками, но ящера это совершенно не смущало. Он достал еще несколько осколков помельче, размером с человеческий палец.
Крови становилось всё больше. Кнааркша промачивал её пропаренной тканью, затем омывал водой и продолжал углубляться дальше.
– А-а-р-х!
– неразборчиво воскликнула Мирель, когда ящер шевельнул копье.
Лапа северной начала двигаться, словно она куда-то идет.
– Держи! Держите её!
Эймвир, Мальвен и эльф схватили конечность, придавили всем своим весом, но их сил было недостаточно. Мирель волокла по полу всех троих. Кнааркша воспользовался её движением и сумел расширить рану еще. Теперь внутри мелькал загнутый конец пики. Судя по всему, он остановился о кость.
– Тише, Мирель. Тише принцесса, - Гойнер гладил её шею, - Хорошая девочка. Хорошая...
– Придется звать всех эльфов-стражников, чтоб хотя бы замедлить её, - тяжело дыша, сказала госпожа, - Вот это дурь.
– Я думал яд обездвижит Мирель насовсем, - недовольно произнес Эймвир, - Так и должно быть?
Кнааркша закивал головой.
– Она стойкая. Очень стойкая. Я дал больше, чем Бури. Сколько нужно.
– Может просто еще чуть подождать?
– предложил Гойнер.
Они молчаливо ждали, пока не вернулись эльф и рабочий, каждый с двумя ведрами воды.
Чешуйчатый осторожно коснулся копья, затем шевельнул его. Мирель вздрогнула и на этом всё.
– Я делаю снова, - предупредил Кнааркша.
Очистив рану от крови, он раздвинул мускулы специальным инструментом, похожим на клещи и просунул руку к кончику копья.
– Нашел!
– Сможешь вытащить?
– уточнил Гойнер.
– Да. Но нужно мне еще место, - он указал на мышцы, - Мои клещи не хватает. Надави в сторону. Я хочу снять внутри с погнутого крюка осторожно, чтобы не ранить сильнее.
Гойнер закатал рукава, сполоснул руки и передал свой факел эльфу. Выполнить просьбу чешуйчатого
– Хорошо!
– Кнааркша просунул руку по локоть, довольно хмыкнул и начал медленно тащить пику наружу.
На полпути рука Гойнера соскользнула. Мирель содрогнулась, подобрав к себе раненную лапу. Клещи чешуйчатого развернуло. Его рука оказалась зажата между плотью северной и стальным наконечником. Он тихо зашипел, ругнулся на родном языке и злобно заговорил с Гойнером.
– Держать! Должен держать! А-а-а-с-с-с!
– Моя вина, сейчас...
Исследователь с трудом выровнял клещи. Этого оказалось достаточно, чтобы чешуйчатый высвободил руку. Его перья на затылке горделиво вздыбились, а глаза заблестели. Что-то воодушевленно сказав на своем языке, он продемонстрировал всем окровавленный наконечник копья.
– Хорош!
– похвалила его госпожа.
– Теперь воды. Все мыть и обжечь рану, - сказал Кнааркша и бросил лезвие куда-то в темный угол.
Кровь шла сильно. Ящер тщательно ощупал раневой канал, поглядывая на голову Мирель. Кажется, после извлечения наконечника, боль перестала тревожить её.
– Как сказать, когда...
– заговорил чешуйчатый, - Когда случилось хорошо, когда могло случить плохо?
– Нам повезло?
– предложила Мальвен.
– Удача на нашей стороне?
– добавил Эймвир.
– Нам удача повезло, - Кнааркша кивнул. Все облегченно вздохнули. Кто-то тихо засмеялся, - Кровь мы остановим. Рана заживет. Копье не задело большие жилы. Очень удача.
Рану хорошо промыли, после чего Гойнер подал чешуйчатому раскаленную кочергу. Он умело прижёг разрез, тем самым остановив кровотечение.
– Любовь, значит?
– сердито пробормотал Эймвир, сложив руки на груди и смотря себе под ноги, - Вот как.
Он, госпожа и Буригерт сидели в жилище, где сделали горячую ванну.
– Она не говорила с тобой о "любви"?
– уточнила Мальвен.
– Нет. Ни слова. Проклятый засранец Молдер...
– Её научил Гонрак. Думаю, для неё это чувство означает высшую добрую привязанность, уважение...
– зеленый поднял голову вверх и добавил, - Любят того, без кого не могут и не хотят жить. Того, с кем хотят связать своё будущее, и с кем уже связано прошлое...
– Понятно, - прервал его наставник.
Госпожа звонко рассмеялась.
– Понятно? Действительно! Смотрю, ты завидуешь Буригерту - вот это понятно, - она перестала улыбаться, - Хм... Я думала, вы с ней спелись даже лучше, чем с покойным Гонраком, а оказывается, что есть в её душе темные, скрытые уголки. Не так уж она и доверяет тебе...
– За мою "излишнюю доброту" к ней Коргвин уже возбудился. В плохом смысле. Я сблизился с ней, насколько мог...
Она похлопала его по плечу.