Порридж и полента
Шрифт:
– Только не тогда, когда знаешь образ мыслей таких типов, как ты, Фортунато.
– И какой же у меня образ мыслей, синьор комиссар?
– Образ мыслей бабника, а ты – бабник еще с тех пор, как носил короткие штанишки. Жаль только, что Господу правится все усложнять… Девушки, которые отворачиваются от тебя, привлекают тебя больше всего, а те, которые сами себя предлагают, становятся тебе отвратительны… Джозефина тебе не нравилась потому, что ради тебя готова была пойти на все! И только посмей сказать, что это не так,– я тебя, Синяя Борода, сразу же отправлю на каторгу!
– Хорошо, я ее не любил, но ведь позволял же я ей вертеться вокруг себя,
– Просто так, удовольствия ради! Да ты же настоящий садист, Фортунато, бессовестный разбойник! Тебе нравилось видеть, как эта несчастная стелется тебе под ноги! Почему она тебе не подходила?
– Прежде всего потому, что у нее была далеко не лучшая репутация и, кроме того, я полюбил другую!
– И кого же?
– Сьюзэн Рэдсток.
– Да, здесь ты не врешь! Одну из этих наглых любительниц порриджа! И тебе не стыдно, Фортунато, за то, что ты отвергаешь красоту наших девушек в пользу иностранок, у которых полно рыжих пятен на коже? Ты перестал быть порядочным итальянцем, Фортунато!
– У Сьюзэн нет рыжих пятен на коже!
– У всех англичанок есть такие пятна, и не перечь мне! Однако в твоих объяснениях есть такие вещи, в которые трудно поверить, Фортунато. Ты говоришь, что Джозефина тебя не интересовала?
– Совершенно верно.
– Тогда почему же ты пошел к ней в комнату?
– Она сама потребовала, чтобы я зашел к ней.
– Потребовала? Девушка, на которую тебе было наплевать?
– Я побоялся ее угроз.
– Каких, например?
– Однажды она уже сказала Сьюзэн, что ждет от меня ребенка!
– И это было неправдой?
– Ма ке! Конечно, это было неправдой!
– А чего же ты еще опасался?
– Оговора, синьор комиссар… Понимаете?
– Не юродствуй!… Значит, испугавшись возможного оговора со стороны Джозефины, ты убил ее?
– Повторяю: я ее не убивал!
– Допустим, что ты сделал это ненарочно.
– Ни обдуманно, ни случайно!… Я не делал этого! Когда я уходил от нее, она была жива!
– Нет, Фортунато, она была жива, когда ты входил к ней!
В "Ла Каза Гранде" атмосфера была точь-в-точь такой же, как тогда, когда в замке Блуа король вместе со своими придворными готовил убийство герцога де Гиза. Каждый присматривал за другим, находясь в постоянной готовности схватиться в рукопашной. За каждым шпионили свои же сослуживцы, для каждого придумывалась хитрая западня, чтобы заставить противника обнаружить себя. Все с ненавистью поглядывали друг на друга. Донна Империя обращалась с кланом Пампарато так, словно для нее они были невидимыми призраками. Альбертина общалась по работе с донной Империей только через дона Паскуале, умолявшего административный совет перевести его отсюда, пока он еще не попал в психиатрическую лечебницу. Ядро лагеря клана Маринео составляли трое англичанок, сумевших привлечь на свою сторону Энрико, а Пьетро стал основной опорой клана Пампарато по причине своей привязанности к покойной. Дон Паскуале сохранял полный нейтралитет, что было совершенно естественно в его положении. Неестественным было то, что Ансельмо тоже последовал его примеру. Всех интересовали истинные причины подобного безразличия со стороны дяди Фортунато.
Англичанки не были склонны к пассивному выжиданию. Они решили перейти к наступательным действиям и публично доказать невиновность Фортунато. Мери Джейн была поручена миссия убедить Энрико отправиться к Прицци и доказать тому, что Фортунато невиновен; Тэсс должна была заставить Пьетро отказаться от мести, и, наконец, Сьюзэн взяла на себя
Первой перешла в атаку Мери Джейн. Ей удалось загнать Энрико в один из закоулков, и там, стоя рядом с ним и приблизив свое лицо к его лицу, она спросила:
– Вы любите меня, Энрико?
– Вы для меня дороже жизни!
– И я вас тоже люблю… Представьте себе, как мне будет трудно, если вас посадят в тюрьму…
– А почему меня должны посадить в тюрьму?
– Но ведь Фортунато уже там! Если бы с нами случилась беда, Энрико мио, мне хотелось бы иметь возможность рассчитывать на помощь всех наших друзей… Не дайте возможности этому фашисту-комиссару замучить вашего брата, Энрико!
Энрико был человеком простой души, и к тому же он был влюблен. Все, что говорила ему Мери Джейн, было для него словно Евангелие. Он сразу же побежал в комиссариат и сообщил там, что пришел с важным заявлением по поводу убийства Джозефины. Прицци тотчас же принял его.
– Слушаю вас, синьор Вальместа?
– Фортунато невиновен в убийстве Джозефины Пампарато!
– Да?
– Она до смерти любила его…
– Да так, что в самом деле умерла, не так ли?
– Простите? Ах да, но…
– Что-то никак не могу вас понять, синьор Вальместа.
– Я хорошо знаю Форгунато. Он не способен на убийство, а на убийство девушки – тем более.
– И это все?
– А разве этого недостаточно?
– Нет, синьор, этого недостаточно! И мне очень хочется составить протокол о вашем издевательстве над правосудием!
– Кто издевался? Я?
– А кто же еще?
– О, тогда я все понял… Она была действительно права!
– Кто?
– Моя маленькая Мери Джейн, когда говорила, что у вас сохранились нравы фашистов.
– Черт возьми! В камеру этого типа – за оскорбление государственного служащего при исполнении служебных обязанностей!
Проводив Энрико в камеру, инспектор пришел предупредить своего шефа:
– На вашем месте, синьор комиссар, я был бы поосторожнее.
– С кем?
– С профсоюзом, в котором состоит этот парень… Вы хорошо знаете, что нас не очень-то любят… и если пойдут разговоры о том, что у нас остались привычки чернорубашечников… хотя это и неправда, но вряд ли это понравится там, наверху… Вам не кажется?
Сьюзэн с большим трудом удалось уговорить Ансельмо пойти переговорить с Массимо Прицци. Администратор с куда большим удовольствием продолжил бы разговор с самой Сьюзэн, но он все же понимал, что речь идет о его собственном племяннике, сыне его сестры, и в глубине души завидовал этому шалопаю Фортунато, которому попалась такая любящая и самоотверженная девушка. Чтобы и самому понравиться мисс Рэдсток, он пошел на прием к комиссару и сразу же заявил тому, что он ошибается, выдвигая обвинения против Фортунато. Полицейский терпеливо дослушал его до конца, а затем поинтересовался:
– Если я вас верно понял, синор Силано, вы пришли поучать меня?
– Боже мой, да нет же!
– Ну что вы, именно за этим! Вы подумали: этот бедный комиссар сам никогда не справится с делом, мне нужно пойти немного помочь ему.
– Уверяю вас, вы меня не так поняли.
– Ну что вы! Все принимают меня за дурака, почему бы и вам так не подумать?
– Напрасно вы так…
– Позвольте же и мне задать вам один вопрос: почему вы пришли именно сегодня? Почему вы не пришли сразу же после ареста племянника?