Порт-Артур. Том 1
Шрифт:
– А – Сейчас же послать туда врача, – забеспокоился Эссен. – Как это его угораздило? Никто, кроме него, кажется, не пострадал?
– Еще два матроса блюют за борт, тоже газу наглотались, но те, должно, скоро очухаются, – добавил матрос. – Лейтенант Акинфиев еще слабый после ранения на «Страшном», они поэтому и сомлели.
Затем Эссен приказал затопить для выравнивания крена три коридора с правого борта и наблюдать за состоянием переборки у порохового погреба.
Через минуту загрохотала цепь отданного якоря, и броненосец, слегка вздрогнув, остановился.
Пока «Севастополь» справлялся
Когда в четвертом часу утра на востоке начало светать, японцы поспешили уйти в море. Лучи прожекторов постепенно поблекли и растаяли в наступающей заре. На всех кораблях усиленно засемафорили, донося флагману о своих потерях и повреждениях. Вскоре к подорванному «Севастополю» подошло несколько портовых пароходов с мощными спасательными средствами. Прибыл и главный инженер порта Кутейников с бригадой рабочих. Водолазы немедленно осмотрели пробоину, которая оказалась площадью около четырех квадратных саженей.
– Счастливо вы отделались, Николай Оттович, – обратился Кутейников к Эссену. – Во тьме кромешной подвести пластырь под такую пробоину дело далеко не легкое. Кроме того, вы приняли на левый борт около тысячи тонн воды и легко бы могли совершить сальто-мортале килем вверх.
– Мы его избежали, затопив отсеки противоположного борта. Когда можно рассчитывать на окончательный ремонт корабля? – спросил Эссен у инженера.
– Минимум месяц, если не больше, так как вы в док не влезете, работы придется вести при помощи кессона, что требует больше времени.
– Для Витгефта и его компании это будет подходящим предлогом, чтобы еще месяц сидеть сложа руки в Артуре, – мрачно проговорил Эссен.
Около семи часов утра «Севастополь» на буксире был введен в гавань, где и ошвартовался у набережной.
Акинфиев едва добрался до квартиры Ривы и сразу слег. Врачи определили у него воспаление легких и признали положение тяжелым.
Утром десятого июня Звонарев с удивлением увидел, что эскадра почти вся вышла на внешний рейд, в гавани осталось всего два-три корабля, и те подтягивались к проходу. Сев на лошадь, он широкой рысью направился к укреплению, носившему название Большого Орлиного Гнезда. Расположено было оно на второй линии сухопутной обороны, между вторым и третьим фортами, и считалось одним из основных узлов обороны. Вздыбленная в небо, отдельно стоящая скалистая гора была увенчана сильным редутом и батареей дальнобойных шестидюймовых пушек Канэ. Естественная крепость этой позиции была так велика, что оборонительные сооружения здесь сводились лишь к постройке в скале казематов для гарнизона и пороховых погребов и насыпке стрелковых валов.
Со скалы открывался широкий вид как в сторону суши, так и на море, поэтому Орлиное Гнездо имело исключительно важное значение как передовой артиллерийский наблюдательный пункт. Учитывая это, Кондратенко уделял ему весьма большое внимание и часто бывал там. Сегодня Звонарев также должен был встретиться здесь с генералом. Подъехав к укреплению, прапорщик спешился и стал карабкаться по узенькой крутой тропинке вверх.
На Орлином Гнезде он застал много народу: кроме обычных рабочих, солдат и китайцев, занятых на работах
– Сегодня наши морячки настоящие именинники, – проговорил Кондратенко, здороваясь с Звонаревым. – Весь Артур высыпал, чтобы поглядеть на эскадру. Сам Стессель поскакал на Золотую гору с Белым и Никитиным.
– Я, откровенно говоря, не верил, что моряки выйдут из Артура, – признался Звонарев.
– И теперь приятно разочарованы? Дай бог им встретить не всю эскадру Того, а только ее часть. Со всей вашим, конечно, не справиться, частями же, быть может, как-нибудь и одолеют.
К ним подошли несколько человек инженеров и офицеров, и начался общий разговор.
– Наши адмиралы слишком трусливы, чтобы осмелиться принять бой; поверьте, как только они увидят эскадру Того, то обменяются с ним парой выстрелов и побегут до дому. Готов пари держать! – горячился Рашевский.
– Вы, Сергей Александрович, несправедливы, – возражал Кондратенко. – Громадное превосходство японцев на море заставляет Витгефта быть осторожным и не рисковать зря, поэтому-то он и не выходит в море.
Был уже полдень, когда эскадра наконец тронулась с внешнего рейда, провожаемая тысячами самых разнообразных напутствий. Кондратенко с Звонаревым поехали на Золотую гору для свидания со Стесселем.
– Выпроводили наконец-то самотопов в море, – радостно обратился Стессель к Кондратенко. – С самого утра жду здесь, когда они наконец уйдут.
Как только эскадра скрылась за горизонтом, Стессель двинулся домой» захватив с собой и Кондратенко.
Усталый Звонарев пошел к себе отдохнуть и лег спать.
Проснувшись поздно вечером, он подошел к открытому окну.
На него пахнуло ночной прохладой и запахом гниющих морских водорослей. Весь Артур был погружен в вечернюю мглу, улицы слабо освещались молодым месяцем. Из порта доносился стук молотов и тяжелое дыхание паровых машин.
– Сергей Владимирович, ау! – окликнула Звонарева с улицы Варя. – Я уже с полчаса ожидаю, когда вы наконец проснетесь. Заходила два раза, и ваш денщик все время докладывает: «спять». Что вы ночью-то будете делать?
– Гулять, – ответил Звонарев.
– Я хочу вам показать заграничный журнал, где изображен Утес и Борейко. Закройте окно и зажгите лампу, – распоряжалась девушка.
Звонарев повиновался.
Девушка вошла, держа в руках стоику иностранных газет и иллюстрированных журналов. Тут были «Норд Чайна дейли ньюс», «Шанхай пресс», «Джапан тайме» и, кроме того, несколько американских журналов.
Варя раскрыла один из них и показала снимок Электрического Утеса. Рядом в овале был помещен портрет смеющегося Борейко.
– «Электрейшен рок энд хер коммодор кептэн Борейко», – прочитала Варя. – Видите, как вашего Медведя возвеличили: сразу и в капитаны произвели, и сделали командиром Электрического Утеса. А здесь помещены и вы. – И Варя показала группу инженеров во главе с Кондратенко, среди которых Звонарев увидел и себя.
– Так это всего неделю назад нас снимал германский военно-морской атташе капитан Гопман. – удивился прапорщик.