Порт-Артур. Том 2
Шрифт:
Броненосец был весь окутан дымом и вёл стрельбу своим правым бортом. На нём то и дело сквозь дым мелькали огненные языки. Корабль казался пустым. Наверху не было видно ни одного человека, только на мачте мелькали различные сигналы.
Во главе, окружённый разрывами снарядов, шёл «Цесаревич». На нём беспрерывно появлялись огромные чёрные султаны от рвавшихся снарядов. В бинокль было видно, как на корме начался пожар. Огненные языки высоко вздымались вверх.
– Боже, какой ужас! «Цесаревич» горит! – воскликнула Рива, показывая на адмиральский
– Здорово нашим попадает! Смотрите, и на «Пересвете» начался пожар. На «Ретвизане» сбита половина мачты, – испуганно говорил Охотский.
– У японцев что-то незаметно таких разрушений. Даже на головном корабле видны лишь лёгкие дымки, не то от пожара, не то от разрыва наших снарядов…
Капитан с тревогой смотрел на всё приближавшуюся неприятельскую эскадру.
– Совсем близко от нас падают снаряды, – озирался он боязливо на всплески воды.
В это время идущие впереди миноносцы по сигналу адмирала отошли ещё дальше от линии броненосцев. «Монголия» отстала от эскадры. Японцы круто повернули «под хвост» русской эскадре и, недостижимые для пушек броненосцев, всей силой огня обрушились на концевые крейсера. Море вокруг них закипело от снарядов. Крейсера, в свою очередь, яростно отстреливались, окутавшись густыми облаками чёрного дыма. Беспрерывный гул выстрелов и взрывов, гигантские взмёты воды создавали захватывающую дух картину стихийной мощи разрушения. Забыв в эту минуту обо всём, Рива не спускала глаз с крейсеров.
Но вот на переднем из них – «Аскольде» – взвились на мгновение разноцветные флажки, и четыре концевых корабля, круто повернув в сторону, полным ходом вышли из-под обстрела.
«Аскольд», густо дымя из своих пяти труб, летел впереди, а за ним поспевали «Новик», «Паллада» и «Диана».
– Молодцы, ловко выскочили! – восхищённо воскликнул Охотский.
Рива облегчённо вздохнула и перевела бинокль на броненосцы. Они уже прекратили огонь. Пожар на «Цесаревиче» был почти потушен. На «Пересвете» тоже не было видно огня. На всех кораблях стали появляться люди. Матросы суетились на палубе, наскоро исправляя полученные в бою повреждения, но крупных разрушений не было видно ни на одном из броненосцев.
– Пока, слава Богу, наши корабли не сильно пострадали, – заметила Рива.
– Мы не видим бортов, обращённых к японцам. Там должно быть больше разрушений, – ответил капитан. – Но самое главное то, что мы прорвались через вражескую эскадру. Она осталась позади! – радовался капитан.
– Она может ещё вернуться и догнать нас.
– Это не так просто. Мы ведь тоже не будем стоять на месте, – возразил Охотский. – Видите, как «Цесаревич» прибавил ходу? Наши старички «Севастополь» и «Полтава» едва поспевают за ним.
Японцы, продолжавшие идти прежним курсом, остались далеко позади. Можно было надеяться, что русской эскадре с наступлением темноты удастся укрыться и прорваться на север. На всех кораблях усиленно засемафорили. Сигнальщик, наблюдая в бинокль, сообщил окружающим их значение.
– На «Ретвизане» убитых
– Здорово! – удовлетворённо заметил Охотский.
– «Севастополь» – потерь и повреждений нет. «Полтава» – большая пробоина в корме. Принято около трёхсот тонн воды. Пятнадцать убитых, двадцать раненых.
– Вот странно, а от нас казалось, что на «Полтаве» всё благополучно!
– «Аскольд» – сбита передняя труба, две пробоины. Убито: один офицер и десять матросов, ранено восемь матросов. На «Палладе» и «Диане» всё в порядке, – сообщил сигнальщик.
– Раненых сейчас будут доставлять к нам? – спросил поднявшийся на мостик главный врач лазарета Петров.
– Едва ли! Это займёт много времени, а нам надо удирать во все лопатки от японцев. Видите, они опять повернули за нами. Сейчас начнётся настоящая погоня, – показал биноклем назад капитан. – Вот если какой-либо корабль потонет, тогда мы подойдём к месту катастрофы и будем спасать тонущих из воды.
– Даст Бог, этого не случится! – с чувством проговорила Рива и ещё раз посмотрела в бинокль на «Севастополь», который мирно шёл в общем строю. Она радостно улыбнулась сама себе: её Андрюша был цел и невредим.
Вскоре на кораблях пробили отбой, и с «Цесаревича» просигналили: «Команде пить чай».
– Теперь и нам можно идти кончать прерванный боем обед, – проговорил Охотский.
На палубе стоял оживлённый говор, смех, шутки. Настроение у всех после благополучно избегнутой опасности было повышенное.
– Кажется, нам сегодня посчастливилось, – улыбался главный врач. – Прорвались через японскую эскадру и теперь можем двигаться во Владивосток.
– Рано ещё радоваться, – охладил его восторг капитан. – Того может вернуться, так как имеет большое преимущество в ходе.
– Пока он догонит, наша эскадра сумеет починить повреждения и снова соберётся с силами.
Пассажирки обменивались впечатлениями. Каждая говорила об интересующем её корабле, где находились либо муж, либо брат, либо возлюбленный.
– Капитан, миленький, узнайте фамилии убитых и раненых офицеров, – обращались они к Охотскому.
– Это не так просто, сударыня. Мы ведь не знаем, какие потери на кораблях.
– Сигнальщик же говорил вам, и мы слышали, что на «Аскольде» есть убитые, а на других нет.
Чтобы отвязаться от назойливых приставаний, капитан обещал справиться по семафору на названном корабле.
В кают-компании стучали ножи и стоял смутный гул общего разговора. Рива следила, чтобы больные получили всё, что им полагается.
– Сестра Блюм! – окликнул её главный врач и, отведя в сторону, шёпотом сообщил: – К нам подходит японский крейсер. Очевидно, они хотят захватить «Монголию». Побудьте здесь, чтобы не произошло паники.
Рива испуганно посмотрела на него и побледнела. Главный врач понял, что она не справится с его поручением.