Портальеро. Круг второй
Шрифт:
— Ой! — вдруг сказала она. — А почему?
— Что почему? — спросил я.
— Мало… Одежда стала мне мала. Она, что, села после твоей химчистки?
— После магической чистки. — поправил я её.
— Да какая разница… Ты же меня понял?
— Да… Действительно… Маловата кольчужка стала…
— Я, что, выросла? — с удивлением поинтересовалась Маша, разглядывая себя.
Присмотревшись, я понял, что она права. Машуня слегка подросла…
— Послушай, Машенька! — начал я ехидным голосом. — А с чего это то вдруг ты так изменилась?
—
— Маша! Не морочь мне голову! Ты на полголовы стала выше. И тут… — я показал на себе, где это «тут» — Прибавилось слегка. Ты можешь прояснить ситуацию?
— Ну-у… Максим! Я не знаю…
— Маша! Ты делаешь мне больно. Не доводи до того, чтобы я сделал больно тебе.
Всё это я сказал вполне лояльным, почти нейтральным голосом, а потом вдруг резко рявкнул на неё:
— Отвечай, немедленно!
Девочка вздрогнула… Глаза у неё повлажнели. Прям вот-вот сейчас заплачет…
— Ну… Ты… Я…
— Машка! Хватит юлить! Говори конкретно! Ты о чём думала, когда я тебя лечил от блох и вшей?
— Дурак! — уже привычно огрызнулась она, а после затараторила, как пулемёт. — Я тут стояла перед тобой голая с закрытыми глазами, а ты на меня пялился. Но ты смотрел на меня так равнодушно, что я подумала, что моё тело тебя совершенно не интересует. И я стала думать о том, что если бы у меня здесь было бы побольше, а я была бы постарше, то ты мною наверняка бы заинтересовался. Потому что я тебя люблю, а ты меня игнорируешь. Ты такой дурак и ничего не понимаешь. А я…
Она всё-таки разрыдалась, да так, что мне пришлось её обнять, прижав к себе и успокаивать, гладя по голове.
— Ну, чего ты ведёшь себя, как маленькая? Хотя… Ты и есть маленькая…
— Я не маленькая. — шмыгая носом обиженно ответила мне слегка подросшая Маша.
— Маленькая… Маленькая и глупенькая. Ты ничего не понимаешь. Я же ведь о тебе думаю. И мне кажется, что тебе рано заморачиваться на все эти темы. Если ты считаешь, что парням только и нужно было, чтобы у девушки были сиськи, как у дойной коровы, то ты сильно заблуждаешься…
— Правда? — удивлённо подняла она на меня заплаканные глаза.
— Правда. — утвердительно ответил ей я. — Мне вот, например, совсем не нравится, когда у женщины большая грудь. Но скажи мне, пожалуйста… Куда ты так торопишься стать взрослой? Зачем тебе это надо? Я люблю тебя! Мы с тобой — одна семья.
— Да… Ты меня любишь, как младшую сестрёнку. А я хочу…
— А вот с этим тебе придётся немного подождать. Как минимум несколько лет…
— Ты — дурак! — оттолкнула меня она и ушла в сторону кровати. — ты так ничего и не понял…
— Чего я ещё не понял?
— Ничего… И, вообще… Я есть хочу!
— Если ты так будешь много есть, то станешь толстой и противной. А толстых женщин я тоже не люблю…
Рёв, раздавшийся со стороны кровати было не остановить. Но я уже и сам понял, что был не прав.
Хорошо ещё, что у нас сейчас с этим проблем-то особых нет. Но пришлось снова мне «вылетать» наружу, мыть котёл, набирать в него снег и варить потом кулеш. А что? Рецепт уже отработан. Единственно, используя уже появившийся опыт, на этот раз я положил поменьше крупы. И кулеш получился всё же больше похожий на кулеш, а не на кашу с мясом и салом.
Ели молча, прямо из котла, зачерпывая по очереди ложками. Машка сидела злая и с красными от слёз глазами. Но ела она с аппетитом. Так что наши ложки только и мелькали.
Чтобы не приглашать незваных мышей к нам в гости на ночь глядя, котёл я решил всё-таки сразу помыть после того, как мы прикончили наш нескромный ужин. На дворе уже была ночь кромешная. Небо было прозрачное и чистое. Луна и звёзды сверкали словно золотой диск и россыпь бриллиантов. Так бывает к морозу… Хорошо ещё, что в своём бестелесном обличье я не чувствовал холода, а моему телу, оставшемуся в землянке было тепло.
Когда я вернулся, Маша сидела возле печки, в которой потрескивали свежие дровишки.
«Молодец!» — подумал я. — «Заботится о нашем тепле и уюте…»
«Странно… А чего это она на меня совсем не смотрит? Обиделась, что ли?»
— Ты обиделась на меня? — решил помириться я. — Ну, извини, если чего-то не того тебе сказал…
Маша обернулась на меня, но сразу же снова отвернулась и при этом ещё и прыснула от смеха…
«Что-то тут не то…»
— Маша! Ты чего?
Плечи девочки тряслись. Но, нет. Она не плакала. Она смеялась надо мной. Вечер перестаёт быть томным… С чего это вдруг?
— Эй! Ты чего ржёшь-то?
Машинально я провёл рукой по лицу, и тут только заметил, что пальцы чем-то испачканы…
Чем? Да чем же ещё… Чёрная угольная пыль. Ну, или сажа…
— Мария! А ты ничего у меня на лице не нарисовала угольком, пока я там посуду мыл?
Тут уже она стала смеяться в полный голос не стесняясь.
— Вредина ты! Маленькая и вредная вредина.
— А ты… Ты — большой дурак. — огрызнулась «маленькая вредная вредина».
— Я же извинился.
— Ну, ладно… Я тоже тогда извиняюсь…
— За что?
— За то, что пока тебя тут не было, нарисовала тебе усы. Ладно. Сиди! Я сейчас вытру…
— Подожди! — попросил я её. — Я хочу кое-что проверить.
Я закрыл глаза и настроился на самолечение… Нет. Скорее на самоочищение. Сразу на ум пришло знакомое с детства: «Надо, надо умываться по утрам и вечерам. А нечистым трубочистам — стыд и срам.»
— Ой!
Услышал я удивлённый возглас Маши, и открыл глаза.
— Что ты сделал?
— То же, что и проделал с твоим телом. Дал установку на полную очистку. Это что-то типа сухой бани. Р-раз… И всё чисто.