Портартурцы
Шрифт:
На соседней вершине снова заговорили неприятельские орудия. Все снаряды посыпались на Хуинсань.
— Вот этого и следовало ожидать.
Капитан Лопатин растерялся. Подкрепление ушло. Позиция была страшно выдвинута. Японцы шли густыми колоннами, вне досягаемости винтовочных пуль. Наша артиллерия молчала.
— Готовятся к новой атаке. Что делать? Ах да, выход есть.
Лопатин достал из кармана приказ Стесселя от 26 мая за № 33 и прочитал: «На случай перехода противника в наступление в упорный бой не вдаваться, а частям перейти
— А что делать с орудиями?
— Вынуть замки и в последний момент скатить это барахло на японцев.
Как только японцы заняли Хуинсань, русские по приказанию Киленина без сопротивления очистили и крайний правый фланг.
Преступные действия Лопатина и Киленина встревожили солдат. Они впервые остро почувствовали растерянность высшего командования и слабый контроль генералов за передовыми позициями.
Глава семнадцатая
1
Бегство японки, письмо Вали, неудачи русских войск настолько сильно повлияли на Лыкова, что он около десяти дней не выходил из своего дома в Дальнем. Минутами на него находила злоба. И тогда, сжав кулаки, он бегал по комнате, ругался вслух, посылал проклятия… Но найти главного виновника всех бед ему никак не удавалось.
— Японка? Нет, она делала свое, пусть подлое, дело, — шипел сквозь зубы Лыков. — Мне нужно было думать и смотреть. Она из стана нашего врага, противника, конкурента… С ней надо, как и со всеми японцами…
Валя? Перед Лыковым встал образ красивой русской девушки с укоризненным взглядом. Лыков зажмуривал глаза, хватался за голову.
Ни офицеры, ни солдаты, ни матросы не виноваты. Все они вызывали у Лыкова улыбку одобрения. Но злоба душила и нужно было найти виновника, чтобы ударить, со всей силой ударить по нему. Злоба, как и гроза, должна разразиться.
Лыков чувствовал себя совершенно покинутым и одиноким. Знакомые офицеры были заняты своим ответственным делом, а все подрядчики и коммерсанты, бросив свои дела, уехали на север. В первую очередь уехал поставщик леса. Лыков, вспомнив о нем, передернул плечами.
— Скрылся и не рассчитался по векселю. Скотина… Не выполнил, оказывается, в срок поставок из-за недостатка средств… Берутся за большие дела без денег… А лес нужен для постройки новых укреплений… Гадина!
Расстрелять мерзавца надо бы… Прав Резанов.. Ух, прохвосты! — Лыков содрогнулся. — Так и я такой же прохвост…
2
После бегства из Дальнего Лыков решил, не дожидаясь принудительной мобилизации, включиться в ряды защитников. Он оделся в гимнастерку, солдатские штаны и сапоги. Солдаты увидели его впервые со штабс-капитаном Сахаровым.
— Вы будете у меня техником-строителем. Присмотритесь.
Лыков прислушивался к суждениям солдатских масс. Солдаты любили Фока: своими чудачествами он приобрел среди них популярность. Не Фоку, а какому-то высшему начальнику ставилось в вину оставление Киньчжоу. Кондратенко они не знали, а над Стесселем подтрунивали:
— Ленив, а может и труслив, голова не мозгатая.
О других генералах ничего не говорили, как будто их не было в Артуре.
Укрепившись на Перевалах и на Зеленых горах, русские стали ждать японских атак, но враг не проявлял себя. Его сторожевые цепи стояли на занятых позициях, а артиллерия упорно молчала. Русские суетились и показывали себя, тогда как следовало бы до штурма скрывать новые укрепления и батареи.
3
Утром первого июля на Зеленые горы поднялся комендант крепости Смирнов.
— Осели крепко. Позиция надежная. Как ведут себя японцы? — спросил он встретившего его полковника Семенова.
— Молчат. Готовятся к атаке. Это же их прием. Помните, на Киньчжоу с третьего мая до двенадцатого ни звука, а затем атака.
— Следует их пощупать. Прикажите полевым скорострелкам и мортирному взводу обстрелять Хуинсань и японские позиции. Несомненно, они сосредоточили там значительные силы.
Больше шести часов стреляли наши батареи по неприятельской линии. Но японцы упорно молчали.
Был ясный день. Генерал Смирнов что-то искал. Но что именно? Этот вопрос волновал весь правый фланг — и солдат в окопах, и офицеров.
— Генерал забавляется, — шутили стрелки. — И нам интересно. Сидим и любуемся; а то во время боя и посмотреть некогда, как наши снарядики над японскими головами рвутся.
Подполковник Рашевский записал в свой дневник: «В этот день артиллерия наша произвела ради важных посетителей показную стрельбу по японским позициям. Стрельба велась в течение нескольких часов из мортир и орудий, причем последние временами переходили на беглый огонь. Особых результатов от этой стрельбы, конечно, ожидать было нельзя, стреляли больше по пустым окопам, изводя понапрасну массу дорогих снарядов».
Полковник Семенов при каждом залпе морщился и сердито ворчал:
— К чему все это? Разве что показать противнику расположение наших батарей?
Первые десять дней июля прошли на Зеленых горах и вообще на Перевале относительно тихо. Но наши солдаты не были спокойны. Они ждали нового большого нападения.
Десятого июля был ожесточенный артиллерийский обстрел со стороны японцев. Лыкова во время обстрела поцарапало осколком шимозы. Он мало обращал внимания на опасность, ходил по редуту без всяких предосторожностей. Тупое безразличие, овладевшее им несколько месяцев тому назад, не покидало его. Солдаты дивились, глядя на добровольно пришедшего к ним «барина», и посмеивались над ним.