Портартурцы
Шрифт:
Стрелок повиновался строгому окрику Вари и начал снимать шинель, кривя лицо от боли.
— Ишь ты, царапина, — усмехнулась Варя. — Молоденький, а храбрится. Раздевайся же как следует.
Пока стрелок раздевался, Варя помогла санитарам положить на носилки солдата с перебитой рукой и отправила его к доктору.
— Не задерживайтесь. Сейчас же и обратно. Попросите еще пару носильщиков. До вечера нужно очистить казарму.
— Готово, сестрица, — услышала Варя голос молодого стрелка. — Осколком меня ударило у левого плеча. Я целюсь в амбразуру, а недалече снаряд разорвало.
— Поменьше разговаривай.
— Как же это так? — смущено заговорила Варя. — Кто перевязывал?
— Мой муж. Он сейчас в окопах. И я бы осталась там, да рука онемела. Не держит винтовку. Муж-то сказал, рана пустяшная, кожу содрало да немного мясо зацепило, а саднит. Осколок-то поди фунтов пять был…
Варя вдруг оживилась. Тяжесть, которая угнетала ее весь день, мгновенно исчезла. Она не одна. Есть героини почище ее. Они уже нашли то, что искали, и разделяют с любимыми горькие дни осады.
— Надо все-таки посмотреть. Наложим компресс, примочку, — спокойно сказала Варя и твердой рукой начала разматывать бинт. — Как вас звать?
— Пелагея Семеновна Заречная.
Касаясь руками нежной женской кожи, видя перед собой прелестный профиль русской красавицы, которую она встретила в этой ужасной обстановке, Варя не могла удержаться: горячие слезы скатились из глаз на плечо раненой.
— Вы что это, сестрица? — нежно и участливо спросила Пелагея.
— Так неожиданно — женщина на позиции… уже нашла своего мужа. Борется вместе с ним.
— А вы разве еще не нашли?
— Нет, нет, не мужа я не могу найти… — Слезы беспрерывно лились из глаз Вари. Она их не вытирала, продолжая проворно работать руками.
— Успокойтесь, найдется. Кто он? А может быть, он здесь? — говорила Пелагея, при каждой возможности поглаживая руки Вари.
— Артиллерист он второй полевой батареи. Говорят, стоит она тут где-то.
— Верно! — воскликнула Пелагея. — Над нами, рядом. От нее нам всегда помощь. Чуть что японцы зарвутся— лапэровцы по ним шрапнелью. Иду я дня три тому назад из города, один из них на двуколке снаряды везет. Догнал, поговорили… Полный карман мне жареных бобов насыпал. «Кушай, говорит… Это вместо семечек». Иркутский он.
— Подковин, — задыхаясь, воскликнула Варя.
— Может и так… В сутолоке да грохоте не остаются имена в памяти. А лицо хорошо помню. Верхняя губа чуть-чуть вздернута. Глядит как будто исподлобья, а ласково… Лицо у него оспенное. Не сильно, а есть…
— Он! — шепотом сказала Варя.
— Я же и говорю вам… Ты теперь не сумлевайся. Найдем. Пойду с тобой и покажу дорогу на батарею, а то к ихнему обозу, где батарейные кони стоят… Обстрел кончится — и на горку подняться можно.
Бомбардировка третьего укрепления утихла. Японцы усилили обстрел третьего форта и всей линии правее его. Окончив перевязку раненых, Варя и Пелагея пошли на Курганную батарею.
— А я вот свыклась с этой жизнью и воюю вместе с Колей. Сердце у меня теперь спокойное и на душе радостно… А сразу после объявления войны испугалась я. Жутко стало и не могла я ни есть, ни пить, ни спать. Тянется
— Сайонара, япоша!.. значит — прощай, япоша.
Наши вскочили и отбили атаку. На моем япошке часы нашли и отдали мне. Вот они, посмотри — славные часики. А потом еще нашли целую пачку открыток с японскими красавицами… Много еще с японцами горя примешь. Но мы от них отобьемся, как бог свят. Принцев уже ихних несколько человек убили. У самого Ноги сына еще на Киньчжоу прикончили. Солдаты говорят, не может этого быть, чтобы япошка нас осилил. Да мы со стыда сгорим…
— Ты мне скажи, — перебила Варя спутницу. — Ты так и не могла успокоиться, пока не увидела Колю? Ведь у многих жены, но их здесь нет.
— Это было бы забавно, если б все жены были здесь, — засмеялась Пелагея. — Я об этом и не подумала… Только вот со мной так случилось. Я уже сказала: спокойна я и радостна. Пуль и снарядов как будто нет и не бывало никогда. Крепко мы любим друг друга. Потому я и решилась на такое дело, что знала: любит меня Николай. Легко мне было к любящему сердцу идти… А как он обрадовался мне!..
— А если бы сомневалась, что любит?
— Тогда о чем же разговаривать…
Варя побледнела и ускорила шаг.
— Вот те пушки видишь? Это второй полевой. Бьет еще туда изверг.
На перекрестке к летучему отряду подбежал орловец:
— Сестрица, поднимись к нам на несколько минут — тяжелораненых двое да четверо шрапнелью. Фельдшер не успевает.
— Ты беги, а я сейчас подойду, —ответила Варя.
Легкораненые, перевязанные батарейным фельдшером, спускались с горы.
Стрелок Федулин с осколком в ноге лежал на носилках вблизи блиндажа. Около него суетились фельдшер и орловец. Варя ощупала раненую ногу.
— Давайте кровоостанавливающей ваты и лубки. И сейчас же его под гору, а там передать велосипедистам или пусть увезут на ваших лошадях, их же у вас много.
Орловец и санитар понесли Федулина. Варя пошла рядом:
— Ваша батарея не из Нерчинска? — спросила она орловца.
— Да, оттуда. Она раньше в Забайкальском дивизионе была.
— А у вас есть солдат Тихон Подковин?
— Сейчас только привозил снаряды. Вот-вот опять встретится. А вы откуда его знаете?