Портфолио мадам Смерти

Малинина Маргарита

Подбежал Альберт, и все трое мужчин приня-лись укреплять дверь и окно в столовой, так как оно было самым большим и, треснув, могло нанести серьезные увечья людям, а также испортить электроприборы и открытую проводку. Я же прохромала в свою комнату, опираясь на Катю. Заботливая Лера тут же зашла к нам и предложи-ла что-нибудь поесть. Пожевать и правда хотелось до неприличия, нужно было восстановить силы. Когда я сообщила об этом Малиновой, она незамедлительно вызвалась приготовить для меня что-нибудь и принести в постель, но Катька вдруг заартачилась и сказала, что для своей подруги готовить будет сама, после чего удалилась в столовую. Непонятно, не то она подозревала Валерию в убийствах

и боялась, что меня отравят, не то просто взревновала. Короче, через пятнадцать минут подруга приволокла нам обеим две полные глубокие тарелки макарон с тушенкой и чай с подсохшим печеньем. Все это она водрузила на две составленные вместе наподобие журнального столика табуретки, которые придвинула к моей кровати, сама села рядом со мной, таким образом мы начали обедать, попутно слушая завывающий ветер и звон стекла от ударов по нему веток рядом растущего дерева и наблюдая за тем, как устрашающе шатаются и прогибаются стены от силы урагана. Картина была настолько дикой и непривычной, что я от всей души посоветовала себе обращать внимание только на еду, а не глядеть по сторонам. Я, конечно, целую тарелку макарон не осилила, но Катька заявила, что это не проблема, и тут же подмела остатки из обеих посудин.

Напившись горячего чаю, я укуталась в постели и сама не заметила, как уснула. Мне снились ужасные вещи. Тайфун мое правое полушарие представило как гигантского аллигатора, поедающего все и вся вокруг. Странно подумать, раньше они мне нравились, а вот после этого сна… Думаю, любовь к крокодилам на этом закончена.

Открыв глаза и пытаясь угадать, а сколько же времени, я наткнулась на потрясающую картину: Любимова… плакала! Чтобы моя хладнокровная, уравновешенная подруга роняла слезы — для этого должен был как минимум умереть кто-то близкий. А скорее сразу несколько близких.

Я вскочила с постели и, забыв о коленке, подбежала к ней.

— Катя, что случилось?

Сердце защемило от недоброго предчувствия.

— Ой, Юля… Оказалось, что Паша не вернул-ся перед нами, как мы считали. Он до сих пор не явился, понимаешь? Я не знаю, что произошло! — воскликнула она громко, как будто я собиралась ее допрашивать или в чем-то обвинять. — Может, он пошел вперед по дороге, вот его и засосало в воронку. Или… Я не знаю, короче, он так и не пришел! А Женька… — Катька спустилась на пол, вытирая слезы ладонью, ноги по непонятной причине не хотели ее держать. — Он пошел его искать! В ураган! Мы его все отговаривали, а он все равно ушел! Бли-ин… Что, если он не верне-отся-а…

— Катя, он вернется, они оба вернутся, обязательно! — Я говорила то, что должна была, но сама не сильно этому верила. Наверно, причиной всему — мой врожденный пессимизм во взгляде на вещи. Но Катька бы на моем месте говорила именно то, что сказала сейчас я, поэтому я так и сказала.

— Не знаю. Я ничего не знаю. Вдруг это рок? — Подруга подняла на меня испуганные заплаканные глаза. Впервые мы поменялись ролями, теперь я была мамочкой, а она слабой, беззащитной дочкой.

Я прижала ее к себе и ответила Женькиными словами:

— Никакого рока нет. Все происходит по причине. Женя найдет Пашу, и они оба вернутся.

— Но дверь заставили мебелью…

— Они постучат, и Кеша с Альбертом Семенычем разбаррикадируют ее. Ложись, тебе нужно отдохнуть.

— Я не хочу отдыхать! — вспыхнула Любимова, подпрыгнув. — Я хочу искать его! Я сейчас пойду на улицу и буду их звать! Нужно же что-то делать, я не могу вот так сидеть и ждать у моря погоды! Вдруг им необходима моя помощь?

— Ты ничем им не сможешь помочь, но хорошо, я попрошу Кешу. Может быть, он рискнет отправиться на поиски. А ты

садись, — помогла я подруге достигнуть ее кровати и подождала, когда она устроится. Затем вышла «в народ».

В столовой сидели трое — Валерия, Светлана и Иннокентий. Перед ними лежала еда — сваренные пельмени и банка с соленьями, но они к ней не притрагивались, думая каждый о своем.

Увидев меня, Лера спросила сочувственно:

— Как она? — говоря о Катьке. Я махнула, мол, фигово. — А ты сама как?

— Коленка болит. Но жить буду. — Я повернулась к Иннокентию: — Как ты смотришь на то, чтобы помочь Женьке в поисках?

Александров тяжко-тяжко вздохнул.

— Черт, не хотелось бы… Знал, что ты попросишь. Просто это чистейшей воды самоубийст-во. — Я расстроилась и приготовилась скулить. — Нет, только не нужно слез! Если ты хорошо попросишь меня, я таки не сумею устоять, гарантирую.

Света нервно хихикнула.

— Ты что смеешься? — спросила ее Лерка.

— Он намекает на интим, непонятно, что ли? Я их как представила вместе, так и смешно стало.

Не знаю, что на меня нашло в тот момент, но я осмелилась ответить на это вот чем:

— Знаешь, я тут тоже как-то додумалась представить тебя со стареющим Альбертом Семеновичем. Вышло так прикольно! Обхохочешься!

Реакция у народа была следующая: Кеша донельзя выпучил глаза, причем его глазные яблоки были такими контрастно-белыми на фоне лица, что стало как-то страшновато; Малинова покраснела и прикрыла ладонями щеки, как будто бы это ее саму в чем-то устыдили; Морозова, как я уже сказала, в столовой не было, он отдыхал в своей комнате, а сама Света удивленно хмыкнула:

— Вот кто за нами подглядывал. Любопытная Варвара. Заведи себе лучше любовника, чтобы другим не завидовать!

— Света! — одернула ее Лера.

— Завидовать тебе? — удивилась я. — Что ты. Я, наоборот, боялась, как бы у него на тебе инфаркт не случился, возраст все-таки…

— Юля! — это снова Валерия.

Негр же захохотал и принялся аплодировать.

— Вот вам и тихоня, — со злостью выговорила Барская, чье лицо покрылось некрасивыми красными пятнами. — Терпеть не могу таких. Небось в школе отличницей была? Учила уроки, дома сидела, взрослым не перечила, с мальчиками не гу-ляла? Такие, как ты, мужика себе завести не могут и потому собак спускают на тех, кому это счастье выпало.

— Ты так считаешь? — тихо усмехнулась я. — Между прочим, пока такие, как ты, гуляли с мальчиками да шлялись по дискотекам, такие, как я, заполняли свои мозги знаниями, решая задачки и читая произведения классиков. Ну и к чему это привело? Ты хоть знаешь таких персонажей, как Евгений Онегин, Наташа Ростова, Григорий Печорин? Ты знакома с теорией вероятности? Слышала ли ты о Гераклите, Фалесе, Фоме Аквинском, Рене Декарте? Читала ли ты Мопассана, Гете, Бальзака, Дюма, Ницше? О чем с тобой можно вести беседы? О шмотках да мужиках, в которых ты ни хрена не смыслишь. Ты натура ограниченная, стервозная и легкодоступная. Потому и клюют на тебя только такие, как Морозов, — нищие, безмозглые склеротики, лодыри и пьяницы. Это счастье? Отнюдь. Я не завидую, я сочувствую тебе.

Светлана налилась краснотой уже полностью и надула щеки в приступе гнева от моей обличающей правды.

— Что ж, если ты такая утонченная и умная, как считаешь, почему же ты не замужем? Не берет никто?

— Да, Свет, а ты бросишься на шею первому бомжу, что позовет, — понимающе закивала я. — Муж не показатель, показатель то, что у тебя в голове. Я самодостаточная личность, мне интересно с самой собой, чего не скажешь о тебе.

Барская захлопала глазами в полной растерянности. Словарный запас исчерпался, и она ничего не ответила.