Портрет блондинки в голубом
Шрифт:
– Ну, - усмехнулась Марго, - Иванов – теперь модная фамилия. Я знаю одного заводчика в прошлом Дудина. Так год назад он вдруг сменил фамилию, взяв девичью своей жены. Так что теперь он Иванов. И вот когда его спрашивают, уж не родственник ли он того или сего Иванова, он так загадочно закатывает глаза, что к нему даже из налоговой инспекции перестали ходить. Представляешь?!
Изольда снова вздохнула:
– Ну, мне-то от перемены фамилии не полегчает. Ты не представляешь весь ужас моего положения. Мать Влада приехала на недельку и уже гостит второй месяц. Она засадила наш задний двор огородом! Теперь я не могу принимать гостей. У меня за домом огурцы и помидоры под паром. Это
Изольда всхлипнула.
– Как это помидоры под паром? Вы там воду кипятите? – вскинула брови Марго, которая и без объяснений теперь отчетливо понимала, что ее неудавшийся роман с Пьером Антонии – сущая ерунда в сравнении с несчастьями подруги.
– Нет, это такое сленговое выражение. С Тамбовщины, - с горечью в голосе повторила та, - Свекровь закрыла несчастные растения полиэтиленовой пленкой.
– Может быть отвести ее к психоаналитику? – участливо осведомилась Марго, - В конце концов, разводить помидоры на Рублевке – это уже ненормально. А еще и накрывать их полиэтиленом… врач точно пропишет ей антидепрессанты.
– Я говорила об этом с Владом, но он просто одурел от своей неожиданно проснувшейся сыновней любви. Только и слышу от него «мама жизни не видела, пускай хоть старость в комфорте поведет». А какая его маме разница, как и где помидоры разводить? Разве тут играет хоть какую-то роль географическое положение? Рублевка это или ее родная Тамбовщина. Мне уже сны нехорошие снятся. И вообще, у меня аллергия на помидоры. А вчера она заявила, что собирается клумбочку перед крыльцом разбить…
– Гадость какая! – поморщилась Марго, - В этом случае тебе придется и вовсе отказаться от гостей. Так ты хоть можешь не показывать свой задний двор. А тут прямо перед крыльцом такое безобразие. Все подумают, что твой ландшафтный дизайнер сошел с ума. И еще полбеды, если удастся свалить на дизайнера. А если решат, что клумба – это твоя прихоть…
– Ой, не усугубляй, - отмахнулась Изольда, - я и так на грани развода.
– В следующий раз требуй с будущего супруга сертификат, - посоветовала Марго.
– Прямо не знаю… - Изольда нахмурилась, - В наши дни как-то глупо бросаться мужьями. Особенно обеспеченными. Не те времена…
– Прекрати панику. Времена такие же, как и всегда.
– Не скажи! – заупрямилась подруга, - У Анжелы мужа посадили с конфискацией, Ларочкин супруг был вынужден бежать в Швейцарию, а Кокочкиного жениха так и вообще убили.
– Что ты говоришь? – изумилась Марго, - А кто такая Кокочка?
– Дочка наших соседей Полуниных. Милая девушка, хотя немного и не в себе. И жениха ее я часто видела – Игорь Борисович Свирский – известный целитель. Воду заряжал одним взглядом. Нашли его три дня назад в собственной машине. Застрелен в голову. Поговаривают, что он как раз от Кокочки домой возвращался. Такая трагедия, что в сравнении с ней, помидоры на заднем дворе – просто ерунда.
– Ну да… - кивнула Марго, - Однако клумба перед крыльцом, как ни крути, а не пустяк. Ты позвони все-таки своему психоаналитику.
***
Петр Бочкин начал расследование прямо с утра следующего дня. Приняв душ и, сварив кофе, он позвонил своему приятелю с Петровки, 38. Следователь Кутепов, видимо, уже успел получить взбучку от начальства, а посему был не в духе.
– Портрет? – хмуро переспросил он, - Двусторонний?
Он замолчал, шурша листами уже пухлого дела. Наконец, помычал в трубку и ответил:
– Нет, секретарша убитого говорила только о рисунках Брюллова. Ни о каком двустороннем портрете дамы речи не было. Подожди! – он вдруг возбудился, словно его кто-то пнул под мягкое место, - Ты сейчас имеешь в виду портрет жуткой блондинки с собакой? Как бишь ее
– Марго, - напомнил Бочкин, - по паспорту Маргарита Вячеславовна Телегина.
– Ты с ней связался?! – Кутепов явно подскочил на стуле и тут же жарко заговорил в трубку, - Беги от нее! Беги, если тебе жизнь дорога!
– Да что такое? – не на шутку переполошился частный детектив.
– Она тебе мозг проест! Она из тех дамочек, которые проделывают такое виртуозно! Не успеешь оглянуться, как в черепушке вместо мыслей будет витать одна головная боль. Она уже приходила ко мне два раза! Я не знал, как от нее отвязаться. Достала со своим пропавшим портретом.
– Подожди, но ведь портрет действительно пропал!
– Да ну вас к чертям, - неожиданно обозлился Кутепов, - Хочешь погрязнуть в этом деле как я, флаг тебе в руки. Только никакого портрета в мастерской на момент убийства не было.
На том они и расстались. А Бочкин крепко задумался. История с пропажей портрета действительно была странной. По всему выходило, что Бурхасон до своей смерти успел его либо кому-то продать, либо благополучно закончить, наплевав на последний визит Марго, и по скорому отправить в галерею Браззавиля. А, учитывая разрушительное влияние, которое оказывает Марго на окружающих, Бочкин был склонен принять последнюю версию. Ведь вполне могло статься, что покойный художник попросту озверел от сеансов модели и, наплевав на искусство, закончил портрет досрочно. Но в таком случае, секретарша Бурхасона обязана знать об этом. Уж что-что, а отправка полотна в заграничную галерею – это ее прямая обязанность. Детектив понял, что как ни крути, а ему предстоит встретиться с этой самой секретаршей. Он достал свою разбухшую записную книжку, и, полистав, открыл на страничке с буквой «Б». Была у него замечательная привычка, не раз помогавшая ему в его расследованиях. Он записывал всех и вся, кто попадался ему на пути его очередного дела. Таким образом, он скопил немалую картотеку, в основном состоявшую из адресов, телефонов и кратких описаний личностей, входивших в круг его клиентов. Получилось, что, спустя несколько лет своей детективной деятельности, он владел информацией относительно большей половины жителей богатых Московских кварталов. В том числе и Рублевского района. На странице «Б», Петр, как и ожидал, нашел информацию о Бурхасоне. А также и о его секретарше Екатерине Пискуновой. Впрочем, информацией это нельзя было назвать, поскольку имелся только номер ее мобильного телефона. Бочкин попялился на скупую строчку и набрал номер.
– Алло, - ответили на другом конце.
– Екатерина Пискунова? – уточнил детектив.
– Да, слушаю, - голос принадлежал явно молодой, и явно измотанной девушке.
– Меня зовут Петр Бочкин. Я частный детектив. И мне необходимо увидеться с вами, так как я веду расследование о пропаже картины из мастерской художника.
– Послушайте, - Екатерина вздохнула, - а с этим никак нельзя подождать? Вы ведь в курсе, что Пабло… - она, по всей видимости, сглотнула сухой ком в горле, который неизменно возникал в последнее время, едва она произносила имя покойного босса.
– Да-да, конечно, - пришел ей на помощь Бочкин, - Именно поэтому я и должен встретиться с вами как можно скорее.
– Господи! – она вздохнула, - вы не представляете, как я сейчас занята. Наследники и представители различных фондов толпятся у дверей, необходимо провести опись имущества, а дом и мастерская до сих пор опечатаны. Я все свое время провожу в консультациях, перезвонах сборах подписей.
– Так ведь опись имущества – это как раз по моей части. Давайте пересечемся, а то больше времени потратим на телефонные переговоры.