Портрет дамы

Дмитриев Геннадий

– Но я не могу заткнуть рот каждому в этом городе, - усмехнулся Марк.

– А я и не требую от тебя затыкать гражданам рты, я хочу, чтобы ты устранил саму причину этих слухов.

– Повелитель хочет, чтобы я убил младенца?

– Ты правильно понял меня, Марк, - ответил Ирод.

– Но как я найду его?
– удивился Марк.
– Волхвы, что пришли с Востока, бросив слух в толпу иудеев, ушли, они не вернулись в Иерусалим.

– Так убей всех младенцев!
– закричал царь, ударив о землю жезлом, глаза его налились злобой, на губах выступила пена.
–

Всех! Всех! Всех, кто родился в этом проклятом городе! Всех младенцев от двух лет и менее!

– Я римлянин, - ответил Марк, - я могу исполнить твой приказ, но ты иудей, как возьмешь ты на душу грех сей? Душа младенца безвинна.

– Я не иудей, - ответил Ирод, взрыв бешенства мгновенно утих, он снова был спокоен и уверен в себе, - я идумеянин, а идумеяне всегда были врагами иудеев, и мне плевать, безвинны ли души младенцев иудейских. Иисус Навин истреблял филистимлян: и детей, и женщин, и младенцев, и овец их - еврейский Бог благословил его на это, так и мои Боги благословят меня на истребление младенцев иудейских. Только не торопись, Марк, убивать первого, кто попадется тебе, сперва выведай все: кто, где, когда и у кого родился, только потом действуй, иначе они укроют того, кого мы ищем.

– Я сделаю все, как надо, повелитель, - ответил Марк.

Несмотря на то, что население Иудеи, в большинстве своем, просто ненавидело царя Ирода, сеть тайных осведомителей охватывала не только всю Иудею, а и Галилею, и Самарию, и Идумею, и ни одно событие не могло пройти мимо его внимания незамеченным. Пользуясь этой разветвленной сетью, Марк начал собирать сведения о всех младенцах, родившихся в Вифлееме и его окрестностях в то время, как яркая звезда зажглась на небе над Иерусалимом, а так же тех, кому на этот момент было отроду не более двух лет.

Ни Иосиф, ни Мириам, ни домашние их еще не ведали об опасности, нависшей над ними, когда в поздний вечерний час одинокий путник, закутанный до глаз плащом, постучал в ворота дома Давида, слуга открыл ему, и он попросил позвать хозяина. Иосиф, недовольно ворча, вышел на зов слуги. Выглядел он уставшим и осунувшимся, весь день младенец вел себя беспокойно.

– Собирайся, Иосиф, - сказал путник, не открывая лица, - бери младенца и матерь его и беги в Египет, царь Ирод ищет младенца, чтобы уничтожить его.

Иосиф устало и тревожно смотрел на путника, он хотел спросить его: "Кто ты, почему я должен верить тебе? Разве Господь Бог не сохранит того, кого послал он в мир, чтобы спасти народ Израиля?" Он вспомнил, как неспокоен был младенец весь день, как терзалась Мириам, не понимая причины своих волнений, и не стал ни о чем спрашивать путника, он знал - надо уходить.

– Мы уйдем, - ответил он путнику, - уйдем, как только солнце взойдет.

– Уходите сейчас, - ответил путник, - когда солнце взойдет, Ирод перекроет все дороги, никто не сможет уйти из города.

– Ночь темна, - пытался возразить Иосиф, - как мы найдем дорогу?

– Луна осветит ваш путь, - ответил незнакомец.

Он не стал ждать ответа, повернулся и ушел, Иосиф стоял у ворот и смотрел, как таял в темноте силуэт неизвестного путника; он посмотрел на небо,

оно было затянуто облаками, луны не было. Потом он закрыл ворота и вошел в дом.

– Мириам!
– крикнул он супруге.
– Собирайся, собирай младенца, мы уходим из Вифлеема, уходим прямо сейчас.

Она ничего не ответила Иосифу, она слышала его разговор с путником, вздохнув, тихо всплеснула она руками и начала собирать вещи, а Иосиф стал запрягать ослика в маленькую тележку.

– Куда мы идем, Иосиф?
– тревожно спросила Мириам.

– В Египет.

– Египет большой, кто нас ждет там?

– Идем в Александрию, - ответил Иосиф, - там живет мой дальний родственник, Иаков, он примет нас.

Иосиф, ведя под уздцы ослика, запряженного в тележку с нехитрым скарбом, вышел из ворот, облаков на небе не было, огромная, полная луна висела над миром, освещая путь.

Когда они добрались до Синайской пустыни, солнце уже высоко поднялось над горизонтом. Иосиф шел, ведя ослика под уздцы, а Мириам сидела с младенцем в тележке, им предстоял трудный и долгий путь. Бегство из Вифлеема было столь неожиданным, что они не успели запастись пищей и водой, без чего в пустыне их ждала бы верная смерть, но люди в селениях, через которые проходили они, снабжали их водой, едой, приносили все, что могло пригодиться в дороге.

Они благополучно миновали пустыню, добрались до дельты Нила, и вскоре, после переправы, великолепный древний город Александрия возник перед беженцами, как награда за долгий и трудный путь.

Иаков не удивился, когда в дом его явился Иосиф с женой и маленьким сыном, он словно ждал своего дальнего родственника. Жизнь в Александрии протекала спокойно, младенец рос, крепчал, и лишь тоска по родному дому, оставленному в далеком Вифлееме, омрачала их пребывание в спокойном, благодатном месте.

– - Первый портрет

С верхнего этажа в зал опускалась полукругом лестница с покрытыми позолотой перилами. Гаральд, услышав легкие, невесомые шаги, взглянул на лестницу и обомлел - по ней величественной походкой спускалась та самая девушка, которую он встретил на лесной поляне, несчастную и растерянную. Сейчас ее трудно было узнать, на ней было длинное красное платье, нежная рука ее чуть касалась перил, другой рукой она поддерживала край платья, нога в изящной туфельке показалась из-под края платья, чуть склоненная набок голова, легкая улыбка и светящиеся зеленым светом глаза.

Гаральд замер, не в силах оторвать взгляд от нее, и когда Розалина подошла к столу, преодолевая смущение, спросил:

– Позволите ли Вы, прекрасная Розалина, написать бедному художнику Ваш портрет? Здесь, на этой лестнице, в этом платье?

Вид молодого человека был настолько растерян, что он совсем не был похож на того самого всадника, возникшего перед девушкой на лесной поляне в минуту ее отчаяния, и Розалина невольно рассмеялась.

– Чему Вы смеетесь?
– удивился молодой человек.
– Неужели в моей просьбе есть что-либо смешное?