Портрет дамы
Шрифт:
– Поехали!
– сказал Гаральд.
– Жульен, оставайся здесь, жди нас.
Жак и Гаральд, оседлав лошадей, помчались в погоню, первым скакал Жак, стараясь не потерять следы копыт, за ним Гаральд. Следы вели в деревню, напрямик, по открытому полю, и двое всадников неслись во весь опор, так что из замка их могли заметить, но нужно было во что бы то ни стало догнать похитителя. Жак был прав, далеко он не уехал, его нагнали под стенами замка, на дороге, ведущей в деревню. Заметив погоню, похититель пустил лошадь галопом, но Гаральд позвал Ромину условным свистом, означающим команду "стой", известным только ему и лошади. Ромина, услышав знак
– А, это ты, Касьен-бездельник! Воруешь лошадей у честных людей!
– Я не знал, не знал!
– оправлывался Касьен, закрываясь рукой, и отворачиваясь от копья.
– Думал, просто лошадь заблудилась в лесу, вот и забрал, спросить, не отыщется ли хозяин.
– Лошадь, привязанная за толстый ствол дерева, заблудилась?
– возмутился Жак.
– Да ты в своем уме, бездельник? Сейчас проткну тебя этим копьем, скажу, что ошибся, хотел почесать тебя за ухом!
– Не убивай меня, Жак!
– взмолился Касьен.
– Оставь его!
– крикнул Гаральд.
– Нет времени с ним возиться!
Гаральд взял за узду Ромину, и, подав ей знак следовать за ним, пришпорил лошадь, возвращаясь обратно к лесу. Но из замка их заметили, и не успели они достичь опушки леса, как кованные ворота распахнулись, и трое всадников, поднимая копытами клубы пыли, устремляясь вслед за Гаральдом и Жаком.
– Придется нам принимать бой!
– воскликнул Жульен, встретив Гаральда и Жака на опушке леса, он поднял лук и погрозил им в сторону скачущих к ним рыцарей.
– Это нам сейчас ни к чему, - ответил Гаральд, - за мной! Скорее наверх! Укроемся там, за скалой! Если рыцари и найдут вход в ущелье, то войти туда им будет непросто, в проход может протиснуться только один воин, и он тут же наткнется на наши мечи.
Они укрылись в ущелье, Гаральд прижался к скале слева у входа, обнажив меч, Жак стал по другую сторону, направив на вход копье, а Жульен подготовил лук, нацеливая его на того, кто первым войдет в ущелье. Первый же, кто попытается прорваться за скалу, будет сражен, естественное, природное укрепление позволяло выдержать не только атаку трех рыцарей, но и длительную осаду целого войска.
Рыцари подошли к скале, но входа в ущелье, который Гаральд предусмотрительно замаскировал ветвями деревьев, не заметили. Из-за скалы доносились их приглушенные голоса.
– Куда они подевались?
– произнес первый голос.
– Ведь не провалились же они в преисподнюю?
– Они, видимо, пошли влево по склону, больше им деваться некуда, справа обрыв, - ответил второй голос.
Третий голос возразил:
– Но следов нигде нет! Они кончаются здесь, у этой скалы.
– Какие могут быть следы?
– отозвался первый голос.
– Дальше только одни камни. Не будем терять времени, мы скоро догоним их!
Раздался топот копыт по камням, постепенно отдаляясь.
– Уехали, - сказал Гаральд, - я выйду, посмотрю, а вы пока оставайтесь на месте.
Он вышел из укрытия и, убедившись, что рыцари действительно уехали по ложному следу, подал знак остальным выходить.
– Теперь идите за мной, осторожно, след в след, лошадей ведите за повод, одно неосторожное движение - и можно сорваться вниз.
– - Рождение Иисуса Назареянина
Десять
Сырой, холодный ветер дул с севера, солнце уже упало за горизонт, и последние лучи его золотили холодным цветом разорванные облака, звезды проступили на темнеющем небе, одна из них, особенно яркая светила там, куда шли они - Иосиф и жена его Мириам, которая вскоре должна была родить.
Шли они из далекого галилейского селения Назарет в Вифлеем, туда, где много лет назад родился Иосиф. В небольшом городке, собравшим множество людей, что пришли сюда для переписи населения по указу римского кесаря, не нашлось приюта для немолодого плотника и его супруги. Они стояли в растерянности на окраине Вифлеема, не зная, что делать. Ночь была холодна, а Мириам вот-вот должна была разрешиться от бремени. Она очень страдала, устав от долгого перехода.
Недалеко от них, в степи, сбилась в кучу отара овец, пламя костра металось по ветру, и какие-то люди сидели вокруг него.
– Идем, - сказал Иосиф супруге, - идем к людям, может быть, они приютят нас.
– Приветствуем вас, добрые люди, - сказал Иосиф, подойдя к костру.
– Привет и вам, добрые странники, - ответил пастух.
– Что привело вас к нам в столь поздний час?
– Мы идем в Вифлеем, на перепись населения, идем из Назарета, а родом я из этих мест. Указ кесаря требует, чтобы каждый записывался там, откуда он родом. В гостинице нет мест, слишком много народу пришло на перепись, не сможете ли приютить нас?
– Твоя жена, как я погляжу, вот-вот родит, негоже вам оставаться на ночь под открытым небом. Если не побрезгуете простым нашим уютом, среди пастухов и овец, то и для вас найдется место в пещере.
– Мы, люди простые, я плотник, Иосиф, имя жены моей, Мириам. Нас устроит и пещера, а если найдется и охапка соломы, чтобы прилечь, то будем вдвойне благодарны вам.
– Идите за мной, добрые люди, - сказал пастух. Он встал, взял посох, и направился к пещере.
В пещере было сухо и тепло, костер, разложенный у самого входа так, чтобы дым от него шел наружу, согревал и освещал это скромное жилище, служившее одновременно и загоном для овец. Пастухи постелили на пол солому, устроив для путников постель прямо на полу. В ту же ночь и разрешилась Мириам от бремени, Иисусом нарекла она первенца своего. Вскоре после его рождения к пещере стали приходить люди, простые пастухи.
– Не здесь ли родился пророк, о котором сказано в Завете?
– спросили они Иосифа.
– Мы видели звезду, она вела нас и остановилась над самой пещерой.
– Жена моя родила младенца, - ответил Иосиф, - но отчего вы решили, что он и есть тот, о котором сказано в Писании?
– Сказано было, - отвечали они, - родится пророк, что понесет свет истины людям, звезда укажет место его рождения, мы шли за звездой, и она привела нас сюда.
– Входите, добрые люди, - ответил Иосиф.
Пастухи вошли, поклонились младенцу, ни овцы, что стояли в глубине пещеры, ни обилие народа не вызывали беспокойства новорожденного, встречала людей с улыбкой и Мириам.