Портрет моего мужа

Демина Карина

Идем.

Куда?

Вниз. Темными коридорами.

– Потому что его все жалеют. Или завидуют. И еще думают, что на нем милость Джара...

– Это... не так?

Иллюзия, что, пока длится разговор, меня не убьют. Существо качает головой и с упреком произносит:

– Ты и вправду веришь?

– Во что?

– Не важно. Но... нет. И да. На нем печать бога, поэтому я не могу просто взять и убить его. Это избавило бы от многих проблем. Однако разве можно гневить бога? Вот и приходится...

– Ты... мост...

–

Я.

– Почему?

– Он обижает мою девочку. Все обижают мою девочку. Она такая ранимая... знаешь, ей совсем не хочется, чтобы ты умирала, но она понимает, у нас нет другого выхода.

Лестница.

Она скрывается за уродливого вида зеркалом и ведет куда-то вглубь стены. Здесь холодно и сыро, и паутина липнет к одежде. Паутины столько, что, кажется, будто она рвется с протяжным хрустом. А еще мне темно. Я останавливаюсь.

Не знаю как...

– Ты права, - кивает Рута. Неловкое движение, будто кто-то дернул за веревочку, и девочка-кукла подчинилась.
– Нам не нужно, чтобы ты раньше времени свернула шею. Папочка огорчится. Возьми.

Мне протянули свечу.

– А ты...
– пальцы послушно обхватили восковую скользкую палочку.

– А я и так вижу. Это тело дает неплохие возможности. Знаешь, вы, люди, как-то себя недооцениваете, вечно вам хочется большего...

– Демон.

– Демон, - согласился демон с очевидным.
– А ты человек. Хочешь предложить сделку?

Я не сошла с ума.

Лучше умереть... во всяком случае, тогда останется шанс, что моя бессмертная душа вернется к Эйре, а там, глядишь, и получит шанс на новое воплощение, а не будет пожрана хозяином Тысячи огней.

– И не больно-то хотелось, - демон, кажется, обиделся. Немного. Губы его растянулись. Искривились. А из горла донесся утробный рык.
– Все равно я сильней.

– А...

...если сделка состоялась, то должны быть озвучены условия.

– Ей просто нужен был кто-то, кто позаботился бы о маленькой одинокой девочке. Кто бы защищал ее, берег и не позволял обижать. Никому. Я неплохо справляюсь, - сказал демон, широко ухмыляясь.
– Как мне кажется.

– Ты меня убьешь?

Ступеньки закончились. А демон прижал палец к губам:

– Не сразу, - сказал он, что было довольно мило с его стороны. Раньше мне не приходилось общаться с демонами, и говоря по правде, я плохо представляла себе, на что они способны. То есть, контролировать мое тело - это да... а еще что?
– Сначала мы уйдем отсюда. Нам здесь надоело. Ее отец решил отправить девочку в храм. То ли заподозрил неладное, то ли устал от нее. Это нехорошо. Очень нехорошо... в храмах неуютно. Стой.

Я остановилась.

И... поняла, что говорить не способна. Нет, я могу открывать рот. И закрывать, но вот издать хотя бы звук...

...выпей, дорогая, - раздался рядом тихий голос.
– Выпей и тебе станет легче...

– Не хочу.

Лайма.

И

эйта Ирма.

Бледная ручка коснулась стены и в ней появилась пара отверстий, расположенных аккурат на уровне глаз. Надо же, я слышала о таком, правда, способ древний, но, как оказалось, вполне себе работающий. Мои ноги сделали шаг.

А я... я прильнула к грязной стене, стараясь не думать ни о паутине, ни о пауках, которые обязаны были быть. Паутина сама собой не возникает.

Нет, пауков я не боялась.

По сравнению с воплощенным демоном, паук - это мелочь... но... все равно неприятно. Тотчас появилось премерзкое ощущение, будто в волосах кто-то ползает, кто-то мелкий и юркий.

Вдох.

Выдох.

И смотреть. Если он хочет, чтобы я смотрела, то... я буду.

Комната.

Часть ее. Вон темное окно и кусок сизой гардины. Стол. Канделябр и корона свечей. Пламя расползлось, объединилось. А вон и масляные круглые лампы, выстроившиеся в ряд на каминной полке.

Стул.

И Лайма, сидящая на стуле. Ее руки опущены, а взгляд устремлен куда-то вглубь комнаты, к сожалению, не вижу, куда.

– Упрямица, - с печалью в голосе произнесла эйта Ирма, - моему сыну не повезло с женщинами. Одна умна, но рода ничтожного, ко всему бастард...

Эйта Ирма осторожно качнула колбу, и содержимое той - бледно-голубая текучая субстанция - расползлось.

– ...вторая рода хорошего, но при этом негодна. Своему мужу я родила здоровых детей.

– Мужу ли, - Лайма подняла руку к губам.
– Знаете, меня всегда удивляло, насколько он отличается... вы поэтому... отдали портрет на реставрацию?

Я повернулась.

Да, так лучше, теперь виден и длинный стол, уставленный склянками и скляночками, банками, колбами и сосудами причудливых форм. Одни низкие и толстые, будто придавленные, другие наоборот, вытянутые, закрученные спиралью. Жаль, содержимое не рассмотреть.

Эйта Ирма поставила склянку на столик и взяла в руку колбу.

Аккуратно вытащила восковую пробку.

Подцепила щипцами кусочек чего-то, с виду напоминавшего желтый жир...

– Жир и есть, - шепотом подсказал демон.
– Человеческий. Ей нужны были мертвецы. Наша дорогая бабушка оказалась... очень увлекающимся существом. Это мне в людях нравится. Вы всегда готовы узнать что-то новое... попробовать...

Лайма следила за свекровью, и выражение лица ее было донельзя брезгливым.

– Кто догадался о романе? Ваш...

– Ее здесь недолюбливали... как же... выскочка, которой удалось одурманить наследника рода... и так, что тот позабыл об обязательствах. Он уже был помолвлен с подходящей девушкой, нужной силы, а тут...
– демон прижался ко мне. Тело было горячим, и я слышала, как в груди быстро и часто бьется сердце.

Демон внутри, а тело принадлежит маленькой девочке, которая виновата лишь в том, что не справилась с одиночеством.