Портрет моего мужа

Демина Карина

— Волнуешься? — Мар появился за плечом, и сумочка моя дернулась. Все же Этне мой почти бывший муж активно не нравился. Я положила на сумочку ладонь.

— Волнуюсь. Все же… не каждый день тебя будут убивать.

— Не переживай, это только в первый раз страшно. Потом как-то привыкаешь даже…

— Как-то не хочется мне к такому привыкать.

Мар пожал плечами и отвернулся. Молчал он довольно долго, явно испытывая некоторое стеснение, и я даже знала, отчего: смотрелись мы нелепо. Он в роскошном костюме, сшитом на заказ, а потому

идеальном от ниток до костяных пуговиц, и я в платье, тоже шитом и почти на заказ — на острове иных не было, — только из грубоватой плотной ткани.

Бурое.

И сине желтые узоры лишь удивительным образом подчеркивают общую его невзрачность. Кожаный пояс с заклепками. Несколько кошельков, с него свисающих, и отнюдь не все для денег.

Короткие волосы.

Темная обветренная кожа. На руках кожа и вовсе потрескалась. На ночь я смазывала ее китовым жиром, но трещины не спешили заживать.

— Мне нужно будет выходить в свет? — уточнила я на всякий случай.

— Если ты того хочешь.

Не знаю. Я сунула палец в рот и мысленно отругала себя за дурную привычку грызть ногти. В свете этого точно не поймут. Но… волосы можно отрастить, пусть и не косу до пояса, но сделать чуть длиннее… я ведь не собираюсь работать там?

Или собираюсь?

С кожей поработают. Гардероб… да, сейчас меня в приличный дом и служанкой не возьмут, не говоря уже о жене. Или сумасшедшим позволено? С другой стороны, даже если я неделю в салонах проведу, более благородной мне не стать. Они давно уже составили свое мнение, и длина волос на него никак не повлияет.

— Ты спешишь? — уточнила я.

Мар кивнул.

— Стало быть, сойдет… потом… думаю, у тебя в поместье найдется кто-нибудь, кто поможет разобраться с этим, — я почесала щеку.

Соль и вправду въедалась в кожу.

— Знаешь… — Мар окинул меня насмешливым взглядом. — Ты права… пожалуй, так будет даже лучше… только, Эгле… прошу лишь… постарайся держать себя в руках. Я знаю, что мои родные далеко не всегда приятны в общении и порой выводят из себя. Но… просто постарайся продержаться.

— Месяц?

Уже чуть меньше, но…

— Месяц, — подтвердил Мар.

— А ты… — я постучала пальцем по стеклу, за которым проплывали рыхлые облака. — Не хочешь рассказать, кого подозреваешь сам?

— В том-то и дело… — Мар отвернулся от окна. — Я… не хочу никого подозревать. Я был бы рад получить иное объяснение… любое иное объяснение.

Но логика убивала надежду.

Бывает.

Мы прибыли ближе к вечеру. Помню темное, какое-то бархатистое небо с россыпью мелких, в полтора карата, звезд. Луну, что повисла над морскою гладью, явно любуясь собственным отражением. И тень цеппелина на воде.

Быстрый.

И надежный.

Почти бесшумный. Комфортный… и чем дальше, тем меньше хотелось покидать свою каюту.

— Справимся? — поинтересовалась я. И темные жвалы щелкнули, выражая согласие. — Веди себя хорошо и постарайся лишний

раз не попадаться на глаза…

Нет, у меня имелся паспорт, благо империя запустила производство големов-спутников, тех самых собачек и кошечек, способных ходить, лаять и выполнять простейшие команды. Впрочем, игрушки эти — не могла же я пройти мимо такой новинки — были на диво примитивны, хотя по словам сала Терес пользовались немалым спросом.

Так что паспорт имелся.

И свидетельство, что голем оный, выполненный по специальному заказу, принадлежит Корну. Этого хватит для людей несведущих, а вот попадись моя Этна на глаза кому-нибудь, кто хоть немного понимает в артефакторике…

Я тронула бусы.

И браслет.

От прямого удара они защитят, выдержат и огненный шторм, благо синхронизация минералов оказалась настоящей находкой, но вот от яда… или от дурмана… на амулеты надеяться не стоит.

Со стороны они мне казались жалкими стеклянными бусинами, кое-как отшлифованными и нанизанными на суровую нить. Нить, к слову, была и вправду суровой, местной, которой рыбаки прошивали темные акульи шкуры. Не знаю, из чего их делали — еще одна маленькая местная тайна, — но нить эта способна была выдержать вес взрослого человека, а уж гниению и разложению вовсе была не подвержена.

— Эгле? — Мар нахмурился. — Может… у меня жемчуг есть.

— Рада за тебя.

Бусы я погладила.

Кусочки серебра, выполнявшие роль передатчиков, — серебро на удивление легко поглощало энергию, разлитую в воздухе, — ощутимо нагрелись. Все же над остаточным полем двигателей стоило поработать. Пока оно распределяется равномерно по ребрам гондолы, особого неудобства пассажирам не доставит, но если мощность двигателей увеличится или цеппелин окажется в насыщенном поле, где рассеивание не возможно, это чревато внутренним износом.

Надо бы сказать Мару…

Или не надо?

— Ты… уверена?

Уверена.

Я подхватила сумочку, в которой тоже не было ничего изящного — сшитая из акульей кожи, все той же нитью, украшенная камешками и ракушками, она хранила в себе много интересного. Помимо Этны, которая, несмотря на размер, весила прилично.

Обычный дамский шелк не справится.

А я…

Переживу насмешки. Наверное.

Цеппелин пристал к швартовочной башне, и к гондоле протянулась зыбкая лента моста. Я видела и этот мост, укрепленный силой, и полупрозрачную пелену защитного поля, и саму башню…

— Вниз не смотри, — предупредил Мар. — Голова закружится.

Я глянула.

Море.

Скалы… вот, к слову, если бы я собиралась устроить несчастный случай любимому родственнику, в жизни не упустила бы столь удобный момент. А потому… я присмотрелась к плетениям. И опять… и снова…

— Эгле, это совершенно безопасно… — Мар первым ступил на мост и…

Я успела заметить тонкую нить заклятия, нырнувшего в плотный защитный полог.

— Стой, — я схватила бывшего за руку. — Отступи.