Портрет на камне
Шрифт:
– Сурово. Это на сколько у "мемориальщиков" памятники подорожают?
– Косаря на два, не меньше.
Андрей поцокал языком:
– Нам бы тоже по штуцеру накинуть. И ретушь за пятихан – уже не серьезно. Подзадолбался я с ней.
– Охотно верю, – кивнул Юрий. – Предлагаю новый прайс. Ретушь без участия заказчика – пятьсот, ретушь при заказчике – косарь, ретушь по советам заказчика – три косаря, ретушь после слов заказчика "я сам сделаю, как мне нравится" – пять косарей.
– Рацпредложение одобряю
– Не обидишься, если я пораньше свалю? Хочу к Светке заглянуть, прикупить пирогов или чебуреков…
– На собачатину потянуло? – хмыкнул Андрей.
– Нормальное в них мясо.
– Я не про мясо. Я про с.ку за прилавком. Она Бориса кое-чем наградила, так что поосторожнее с ее чебуреками.
– Епт, вот зачем ты это сказал?! – возмутился Юрий. – Где теперь скоромным разжиться?
– В Жнивах.
– Идти далеко.
– Брось, прогуляться – милое дело. Я бы вовсе с улицы не уходил. Помнишь, раньше до осени возле мастерской торчали. Выносишь лавочку и стучишь в свое удовольствие… Хорошие были времена!
– Угу. То пильщик рядом чихнет – весь загар коту под хвост, то гнида какая, из установщиков, подкрадется и за шиворот дряни напихает…
– Кому-то я за это даже рожу бил… – наморщил лоб Андрей. – Щербатому такому…
Широко распахнув дверь, в граверку вошла приемщица Алла. Ее светлые волосы были аккуратно зачесаны назад, тонкая блузка безукоризненно подчеркивала аппетитные формы, лакированные туфли бодро стучали по кафельному полу. Скромный макияж придавал лицу девушки свежесть и некую загадочность. Во всем ее облике присутствовала грациозная красота и воздушность.
Как сказочная фея, она подлетела к сально ухмылявшемуся художнику и строго произнесла:
– Андрей Святославович, почему вы до сих пор не зашли к Роберту Семеновичу?
– Не успел, – с недобрым прищуром буркнул гравер. – Работы много.
– Перенесите Елкиных на завтра. У нас срочный заказ, – Алла шлепнула на стол бланк и небольшую фотографию лицом вниз. – Ретушь не требуется. Гравируйте как есть. И побыстрее, пожалуйста.
– Быстро только мухи женятся.
– Очень смешно.
– Смешно, когда под белой блузкой черный лифчик видно, – осклабился Андрей.
Никита и Юрий переглянулись. Надутые от возмущения щеки Аллы окрасились кумачом:
– Вы… Вы!
– Красавчик, да? Внимательный и заботливый!
Приемщица развернулась на сто восемьдесят градусов и выскочила из граверки.
– Мастер пикапа! – зааплодировал шрифтовик. – В следующий раз намекни ей про лишний вес и сравни с привокзальной проституткой. После такого Семеныч нас неделю будет сношать без перекуров!
– Извини, не сдержался, – смиренно произнес Андрей. – Она такая сексуальная, когда бесится. Зажать бы ее в темном углу и… пару часиков нервировать…
Взяв
– Ох, Семеныч, какая же ты все-таки гнилая тварь…
Рывком поднявшись с табурета, Андрей направился к выходу:
– Я курить!
– Давай, – вдогонку крикнул Юрий.
Он протянул руку и взглянул на злополучное фото:
– В натуре, гнилая тварь. Вот на хрена так делать?! Нет бы после обеда… Теперь Андрюхе кусок в горло не полезет, проторчит до вечера голодным.
– Что там? – заинтриговано спросил Никита.
– В нашей работе труднее всего привыкнуть к двум вещам, – Юрий встал, намереваясь пойти за художником. – Первое, рисовать белым по черному. Второе… Вот это…
Оставшись в одиночестве, школьник быстро пересел на место Андрея и воровато схватил фотографию. С карточки глядело морщинистое личико младенца, укутанного в нарядный кружевной конверт. Малыш улыбался и забавно щурил крошечные глазки.
Никита нервно сглотнул, когда внезапно пришло осознание, что этого чудесного карапуза уже нет в живых.
Подросток вылетел из граверки, как ошпаренный.
Высокое летнее солнце плавило асфальт. Над запыленными кустами струилось знойное марево. Андрей курил в тени, облокотившись на кирпичную стену мастерской. Рядом стоял Юрий, теребя в руках какую-то бумажку:
– Брось, не принимай близко к сердцу. Сам знаешь, это просто рисунок. Портрет на камне и только.
Художник молча кивнул.
– Семеныч специально тебя травит, – продолжил молодой гравер. – Ждет, когда сорвешься.
– Не дождется… – пальцы Андрея слегка подрагивали, с кончика сигареты свисал столбик пепла.
Казалось, мужчина силился что-то вспомнить, но не мог, и оттого глядел вдаль с тоской и мучительной тревогой.
Никита подошел к притихшим коллегам. В эту минуту парень действительно ощутил себя частью маленькой, дружной семьи, которой ему так давно не хватало.
– Светлая мысль ко мне пришла, Андрюха, – внезапно оживился Юрий. – Давай сегодня после работы посидим, холодного пивка попьем. Как ты на такое смотришь?
– Езжай лучше домой, – художник кашлянул в кулак. – Мало тебе здесь нервы мотают, еще жена очередной скандал закатит…
Рыжий гравер хлестко выругался и воскликнул в сердцах:
– Да что я – не человек?! Не могу с другом раз в месяц пива попить?! Зае.ало это все! Она со своими курьеголовыми беременяшками целыми днями болтается, вечером от компьютера не отлипает – обсуждают всякую херню! А я в доме – кошелек с ножками, деньги выложил и топай на х.й!
– Не заводись, – мягко сказал Андрей. – Идемте лучше ко мне в гости, макароны поедим. Я их утром с чесноком и оливковым маслом обжарил, должно получиться вкусно…