Портрет на камне
Шрифт:
– Всем добра! Без меня чаевничаете?
– Так тебя хрен дождешься, – с нотками возмущения произнес Юрий. – Что там с пасекой?
– Па-а-асека! Па-а-асека! – запел художник, наводя порядок на рабочем месте. – Хочу иметь я пасеку, есть вкусный сладкий мед! Хочу иметь я пасеку-у-у, избу и пулемет!
– А пулемет-то тебе зачем? – хмыкнул рыжий гравер.
– Против пчел. Вдруг они злые, в дверь постучат: "Где, с.ка, наш мед?!" А я им в ответ: "Тра-та-та-та-та!"
Никита согнулся от смеха.
– Все, епт, хорош! – отмахнулся
– А помнишь, как мы Игорьку в станок текст закинули? – Андрей перетащил ноутбук на компьютерный стол. – "Нет большей горечи на свете, чем промахнуться в туалете". Я с его офигевшей рожи потом неделю ржал.
– Вот из-за таких, как ты, надо первое апреля официальным выходным объявлять! – Юрий встал и направился к двери. – Пойду к Алке, спрошу про Яблокова. Думают они памятник забирать или мне писать на него отказной…
– Пишите-пишите, – вдогонку посоветовал Андрей. – Жопа бумагу любит!
Он включил ноутбук и подозвал Никиту:
– Так-с… Присаживайся и смотри сюда. Папки "Порно" и "Горячие телки" не открывать. Они к работе не относятся. Вот здесь, в "Макетах" хранятся все нужные файлы. Листай и запоминай как примеры. Новые сохраняешь по образцу: номер заказа и фамилия. Когда закончишь просмотр, выдам твое первое настоящее задание.
– А что в "Мурзилках"?
– Всякие чудеса криворукости: мультяшные фото с плохой ретушью, волосы-наклейки, пластилиновые лица со съеденными полутонами. Храню в назидание, как делать не стоит. Развлекайся!
Подросток жадно прильнул к монитору. Щелкая "мышью", Никита вглядывался в удивительные картины: рядом с лицами усопших взмывали в небо стаи белых журавлей, плыли по бурным волнам величавые парусники, мчались под закатным небом горделивые кони. С экрана ноутбука на школьника смотрели охотники, державшие в руках оружие и трофеи, рыбаки, опустившие удочки в тихие заводи, летчики, направлявшие самолеты к пушистым облакам.
Тем временем Андрей привез на тачке гранитную плиту, приподнял ее с помощью дощечек и скотчем прилепил сверху портрет ветерана Великой Отечественной войны. В течение часа, пока художник размечал камень, раздалось несколько телефонных звонков. Юрий сосредоточенно вырубал рамку вокруг эпитафии, почти не обращая внимания на происходящее в мастерской.
Протерев красные от недосыпа глаза, Андрей обратился к подростку:
– Никита, будь другом, отвлекись ненадолго.
– Слушаю.
– Вскипяти чайник. Если я прямо сейчас не выпью кофе, то превращусь в унылого циника.
– А это как? – уточнил парень, мигом поднимаясь из кресла.
– Как прочесть все романы Пелевина, – пошутил Юрий, стащив со стола коллеги кусок желтой копирки. – Не учи летать пингвина или лежа спать слона, жизнь без кофе с никотином – это полоса говна.
– Согласен, – буркнул Андрей,
В этот наполненный сакральным смыслом и глубокой философией момент с лязгом распахнулась дверь, и через порог граверки переступил злой, как дюжина чертей, Семеныч.
Первый удар штормовой волны пришелся на художника.
– Андрей! – гаркнул начальник мастерской. – У тебя совесть есть? Вчера целый день проболтался руки в брюки, сегодня высиживаешь – в затылке чешешь! Ты когда работать собираешься?
– У меня творческий кризис.
– Знаю я про твой кризис! О нем второй день все кладбище гудит, – Семеныч нервно подергал узел на галстуке. – В больницу съезди, голову проверь и потенцию заодно.
– А ты у нас психиатр или сексолог? Докопаться не к чему?! – с пол-оборота завелся портретист. – Давай еще про задницу мою поговорим, раз голову и х.й уже обсудили! Какого хрена ты меня опять без смазки сношаешь?! Или наезжай предметно, или рассосись в тумане бытия.
– Хорошо, давай предметно, – Семеныч развернулся лицом к Никите. – Вы, молодой человек, что здесь делаете?
– Работает помощником гравера по ретуши, – Андрей достал зажигалку.
– Это кто так решил? Ты?
– Я, – ничуть не смутился художник. – Мне человека еще весной обещали.
Начальник мастерской сердито раздул щеки:
– Андрей, так дела не делаются. Есть порядок: сначала резюме, потом собеседование… К работе со станком нужен допуск. Я категорически против найма несовершеннолетних…
– А я категорически против твоей бюрократии и мозгоеб.тва! Вопрос согласован, Дмитрий Анатольевич не возражает. Под мою ответственность.
– У тебя ответственности сроду не водилось. Что с заказом Бурцевых, по альпинисту?
– Эскиз сделал, макет отослал. Думают.
– Любимцева?
– Там срок до понедельника.
– Давай не затягивай, – Семеныч немного успокоился. – На сегодня какие планы?
– Щегловский камень готов, стоит у входа. С Ельцовым до обеда закончу, там два прохода лазером. Потом возьму Елкиных, тройной портрет.
– У меня клиентка сидит. Трудная особа, но при деньгах. Хочет с тобой лично поговорить.
– Да пожалуйста.
– Точно? – с сомнением в голосе спросил начальник мастерской. – Ничего лишнего не ляпнешь?
– Буду сама любезность.
– Когда с ней побеседуешь, зайди ко мне. Понял?
– Слушаю и повинуюсь, наш господин, – Андрей соединил ладони на уровне груди.
Семеныч осуждающе покачал головой, но в этот раз не стал делать художнику замечаний и быстро покинул граверку.
– Кофе мне! Срочно! – простонал Андрей, закатывая глаза.
Никита плеснул кипяток в первую попавшуюся чашку и подал портретисту обжигающе горячий напиток. Взгляд мужчины был красноречивее любых слов: так, очевидно, смотрел с креста Христос на тех, кто милосердно приложил к его губам пропитанную уксусом губку.