Портрет с девятью неизвестными
Шрифт:
– А вы странный мужчина, – парировала она. – Вижу, что вы боитесь, но никогда не признаетесь в этом.
Он слегка нахмурился, но в его глазах мелькнул интерес.
– А вы хотите сказать, что боитесь меньше меня?
– Я не боюсь. Я принимаю то, что происходит, – её голос прозвучал торжественно.
Филипп, опустив взгляд на камин, задумался.
– И что, по-вашему, происходит? – спросил он наконец, существенно снизив громкость голоса.
Жанна откинулась на спинку кресла, скользнув пальцами по амулету,
– Мы здесь не случайно, – произнесла она, глядя прямо на него. – Это место… Этот отель… Всё это было задумано.
– Задумано кем? – Филипп прищурился, в его голосе звучал скепсис. – Вы хотите сказать, что нас сюда заманили?
– Именно так, – Жанна слегка кивнула. – Но не людьми.
– А кем же? – его голос стал ещё более насмешливым. – Привидениями?
Жанна улыбнулась, но её взгляд оставался твёрдым.
– Силами, которые мы не можем видеть, но которые управляют нами, – сказала она. – Это место – ловушка. Оно затягивает и подчиняет себе.
Филипп смотрел на неё долго, но вместо насмешки в его глазах появилось что-то похожее на серьезное беспокойство.
– Вы действительно в это верите? – спросил он глухо.
– А вы нет? – она наклонилась вперёд, пристально глядя на него. – Подумайте. Все мы здесь с разными судьбами, с разными целями. И всё же мы оказались в одном месте. Разве это не странно?
Филипп задержался с ответом и снова устремил свой взор к пламени камина.
– Это совпадение, – произнёс он наконец. – У жизни бывают странные сближения.
– Нет, – твёрдо возразила Жанна. – Никаких совпадений. Это место само выбрало нас.
Филипп снова посмотрел на неё. Его глаза сузились.
– Если так, то зачем? Зачем оно выбрало нас?
– Чтобы уничтожить, – тихо сказала она.
Эти слова прозвучали так спокойно, что их смысл проник в самое сердце Филиппа. Он откинулся назад, нервно проведя рукой по волосам.
– Вы говорите так, будто это неизбежно, – произнёс он, пытаясь вернуть себе уверенность.
– Потому что это неизбежно, – Жанна скрестила руки на груди. – Это место питается нашими страхами, нашими слабостями. Оно ждёт, пока мы сами разрушим себя.
На несколько мгновений в гостиной повисла тишина. Только треск дров в камине напоминал, что мир вокруг всё ещё существует.
– Если это правда, – наконец сказал Филипп тихо, но твердо, – тогда зачем бороться?
– Чтобы понять, – ответила Жанна, её взгляд смягчился. – Даже если конец неизбежен, знание – это наша единственная сила.
Филипп ничего не сказал. Он снова взял гитару, его пальцы начали наигрывать мелодию, которая казалась одновременно знакомой и чужой. Жанна внимательно смотрела на него, вслушиваясь в звуки музыки.
– Может, вы и правы, – наконец сказал он, не поднимая взгляда. – Но если я что-то и понял, так это то, что борьба – это всё, что у нас есть.
Жанна
– Именно это делает нас людьми, – тихо ответила она.
В фойе, окутанном мягким светом камина, стояла непривычная для этого времени тишина. Гости уже разошлись по своим комнатам, оставив это место в распоряжении двух людей: Пьера Моро и Эмиля Дюмона. Эмиль, антиквар с присущей ему проницательностью, рассматривал картину с изображением маркиза де Сада. Ухоженные, но с лёгкими следами времени, пальцы нетерпеливо теребили тонкую оправу очков. Он стоял напротив полотна, слегка наклонившись вперёд, словно пытаясь уловить нечто невидимое.
– Эта картина… – наконец заговорил он, его голос прозвучал тихо, почти с благоговением. – Она обладает странной силой. Даже не понимая, что именно, ты всё равно ощущаешь это.
Пьер, стоявший немного в стороне, скрестил руки на груди и наблюдал за Эмилем с лёгкой усмешкой.
– Картина вызывает много вопросов, – заметил он ровным голосом, однако не смог скрыть усталости. – Но я всегда считал, что её истинная ценность – в её загадке.
Эмиль обернулся к Пьеру, блестя глазами от возбуждения.
– Вы не просто цените её, месье Моро. Вы понимаете её. Это видно по тому, как вы говорите.
Пьер слегка приподнял бровь, но ничего не сказал. Его молчание было так же выразительно, как и слова.
– Позвольте мне быть откровенным, – продолжил Эмиль, подойдя ближе. – Я бы хотел купить её.
Пьер, услышав это, чуть заметно усмехнулся, но не стал сразу отвечать. Он сделал несколько шагов вперёд и остановился перед картиной. Тусклый свет играл на поверхности холста, делая безликие фигуры вокруг маркиза ещё более пугающими.
– Зачем вам эта картина, месье Дюмон? – наконец спросил он, не оборачиваясь.
Эмиль ненадолго замолчал, словно обдумывая ответ.
– Она слишком уникальна, чтобы оставаться здесь, – произнёс он наконец. – Такие вещи должны быть в руках тех, кто может оценить их по достоинству.
Пьер тихо рассмеялся, но в этом смехе не было веселья.
– Вы хотите сказать, что я не способен оценить её?
– Я не это имел в виду, – поспешно возразил Эмиль. – Но мне кажется, что вы смотрите на неё с другой точки зрения. Для меня она – шедевр, для вас… загадка.
– Возможно, вы правы, – согласился Пьер. – Но загадки имеют свойство притягивать.
Эмиль сделал шаг ближе, его голос стал чуть ниже, обратившись почти шёпотом:
– Именно поэтому я предлагаю вам продать её. Вы избавитесь от этого груза, а я обрету нечто, что всегда искал.
Пьер повернул голову, внимательно посмотрев на антиквара. Его глаза блеснули мягким светом огня, но выражение лица оставалось непроницаемым.
– Вы действительно думаете, что эта картина – просто груз для меня?